С каждым его словом Альфред бледнел все больше, а его коленки начались еле заметно трястись.
- Молчишь? – Глэйн подошел практически вплотную, пока остальная его свита оставалась на месте. – Молчишь?! – рявкнул Егерь так, что у Ганса в ушах зазвенело.
- Оставь, его Глэйн, - в разговор вмешалась Шейла. – Альфред ни в чем не виноват. Это случайность.
- А ты вообще заткнись, - Егерь посмотрел на девушку снизу-вверх. – Добилась своего ранга, используя других. Шлюха.
- А вот здесь попрошу взять свои слова обратно, - вдруг донеслось сбоку от «собеседников».
Глэйн развернулся и увидел перед собою деревенского крестьянина, который, кажется, еще сегодня утром полол у себя в огороде грядки.
- Ты еще кто? – возмутился один из свиты Егеря.
- Дед Пихто, - отрезал Ганс, вставая в позу перед Глэйном. – А за тем углом стоит баба с пистолетом. И что теперь?
Повисла неловкая пауза под названием «недопонимание».
- Ха-а, да ты, я вижу, шутник, - наконец выдавил из себя рыжий математик, жестом давая понять, что теперь с Гансом будет говорить именно он. – Ты что новый дружок этого тупоголового труса? И где он тебя такого откопал?
- Он спас мне жизнь, - ответил Ганс, и по всему коридору прошлась легкая волна удивления.
- Ганс… - хотел было встрять в их разговор Альфред, но его перебил Глэйн:
- Этот? Спас тебе жизнь? – Егерь рассмеялся. - Да он только и умеет, что рыдать и трястись от каждого случайного шороха. Ты что за идиота меня держишь?
- Я? Нет, - небрежно отвечал Ганс, закатывая глаза. – Я держу тебя за двух идиотов. А может, за трех идиотов и одного увальня. Как видишь, я еще не решил, но чем больше ты говоришь со мной – тем больше я склоняюсь к формуле: три идиота, два увальня и один крайне неприятный субъект.
- В первые в жизни скажу подобное, но я согласна с ним, - заявила вдруг Виолетта, становясь рядом с крестьянином. – Не мог бы почитать свои лекции кому-нибудь другому? Например, своей драгоценной мамочке, - девушка состроила невинное выражение лица.
Такого Глэйн в свою сторону не ожидал. Не ожидал настолько, что отступил назад и открыл рот, в который (будь его воля) Софраниск запихнул бы свое копыто.
- Стерва, да как ты смеешь?! – один из подвел Глэйна хотел было подпеть своему предводителю, схватившись за рукоять меча, но рапира девушки оказалась у его горла быстрее.
- Держись от меня подальше, ничтожество, – заявила девушка. – Иначе зарежу.
- Зарежешь - его? – хихикнул Глэйн и тотчас выхватил из-за спины нечто навроде глефы, но с очень короткой рукоятью. – А силенок-то хватит?
- Довольно! – рявкнул вдруг Альфред, и все тотчас обратили свое внимание на него. – Мне, конечно, приятно, что вы вступились за меня, Ганс, Виолетта, но это мое личное дело. Незачем устраивать драку из-за таких пустяков.
- Хах, а Проклятый Альфред дело говорит, - задорно произнес Глэйн. – Его жалкое существование не стоит вашего внимания. В конце-то концов вы же не хотите умереть. Если продолжите возится с ним – сгинете в могиле, как и все до этого, - он презренно посмотрел на Егеря. – Бесполезное ничтожество.
Этих слов оказалось достаточно, чтобы переговорам пришел конец. Признаться, рука крестьянина поднялась сама по себе. Он зарядил Глэйну в челюсть со всей имеющейся силой, ну то есть: на уровне девятилетнего ребенка.
Впрочем, из-за внезапности выпада Егерь даже отшатнулся назад, что произвело определенное впечатление.
- В мире нет бесполезных людей, - заявил парень, гордо выступая вперед. – Так, сказал один очень близкий мне человек, и так говорю тебе я – Ганс Фриц Михельманс!
В коридоре поднялся возбужденный шум.
- А если ты считаешь обратное – я готов доказать тебе твою неправоту в любое время и в любом месте.
- Ты что бросаешь мне вызов?! – сплевывая кровь, взревел Глэйн.
- А что, если так? - возмущенно отвечал крестьянин.
- В таком случае через час в центральном тренировочном зале, - прокряхтел разгневанный Егерь. – И готовься к смерти.
*******************************************************************
Ганс быстро шагал по широкому холлу в сопровождении своих товарищей, пока к ним со всех сторон доносилось уничижительное: «Бу-у-у!» - как это бывает во время каких-нибудь театральных выступлений.