Гансъ задумчиво посмотрелъ на талеръ и, внезапно решившись, сунулъ его въ карманъ; потомъ протянулъ руку булочнику и сказалъ:
– Я не хочу лгать, говоря, что охотно поступаю къ вамъ; но вамъ отъ этого будетъ не хуже; я буду работать усердно и вамъ не придется на меня жаловаться. А если вамъ что не понравится, скажите прямо; я парень не злой и перенесу замѣчаніе; но только помните, что когда чаша полна, она бежитъ черезъ край.
– Хорошо, Гансъ, – сказалъ булочникъ, – а теперь пойдемъ ко мне! я покажу тебе, съ чего завтра начать работу.
IV.
И такъ Гансъ получилъ мѣсто въ деревнѣ, вблизи своей Греты. Онъ былъ такъ доволенъ этимъ, что ему не трудно было оставаться вѣрнымъ своему характеру и на все смотрѣть съ хорошей стороны; да и самая работа способствовала этому. Господину Гейнцу принадлежалъ на горѣ, недалеко отъ Ландграфскаго ущелья, значительный участокъ лѣса, изъ котораго онъ ежегодно вырубалъ себѣ порядочную часть на дрова. Большая часть деревьевъ, предназначенныхъ на нынѣшній годъ, была срублена и распилена на бревна; оставалось срубить и распилить еще нѣсколько деревьевъ и потомъ свезти все въ деревню. На эту работу требовался сильный, смѣлый человѣкъ; таковъ именно и былъ Гансъ. Онъ самъ хорошо это зналъ, и могъ теперь каждый день примѣнять къ дѣлу свою силу и смѣлость, оттого ему и было теперь такъ легко на сердцѣ, какъ еще ни разу не бывало – во время двухгодичной солдатской службы, хотя онъ и охотно справлялъ ее. Но еще больше работы, нравилось ему, что онъ могъ цѣлые дни проводить въ лѣсу. Лѣсъ съ дѣтства привлекалъ его. Еще когда онъ не былъ долговязымъ Гансомъ, а маленькимъ мальчикомъ, для него не было большего удовольствія, какъ просиживать цѣлые дни въ лѣсу. Не было ему и восьми лѣтъ, а онъ уже зналъ каждую дорожку, каждую тропинку въ горахъ; зналъ гдѣ больше всего родится брусники и черники, – где лучше ежевика и шиповникъ, гдѣ надо искать опенокъ и другихъ грибовъ, зналъ разныя лѣкарственныя травы, употребляемыя крестьянами, и за которыя аптекарь давалъ хорошія деньги. Нѣсколько лѣтъ позже онъ пристрастился къ птицамъ; во всемъ околодкѣ не было птицелова искуснѣе десятилѣтняго Ганса, потомъ пришла очередь четвероногихъ, и ни одинъ лѣсникъ не зналъ такъ хорошо, какъ Гансъ, где остановились олени, где они сбросили рога, где наверняка можно было убить на стоянке одного или несколькихъ зайцевъ, и где хитрая лиса играла на солнышке передъ норой съ своимъ молодымъ потомствомъ. Это къ мальчику перешло отъ отца, говорили всѣ: жаль, что старый негодяй и сына делаетъ браконьеромъ.
Но такъ далеко дело не заходило. Отецъ передалъ сыну страсть къ лесу и охотѣ, даже смастерилъ ему самострѣлъ, изъ котораго Гансъ билъ воробьевъ, но онъ не бралъ мальчика съ собой на свои ночныя прогулки. Да кроме того, никто не могъ доказать, что отецъ Ганса дѣйствительно былъ браконьеръ, какъ часто къ нему ни придирались и какъ долго – иногда по цѣлымъ мѣсяцамъ, – онъ ни высиживалъ подъ арестомъ. Наконецъ онъ сталъ пить, и тогда всѣ перестали преслѣдовать несчастнаго старика за то, что онъ въ лунныя ночи стрелялъ въ горахъ изъ своей винтовки. Гансъ часто припоминалъ все это за работой, или разложивъ передъ собою на стволѣ дерева свой завтракъ – хлѣбъ съ саломъ – и прихлебывая изъ бутылки съ водкой.
Ахъ, водочка, водочка! Ты одна довела старика до могилы! И Гансъ рѣшился остерегаться бутылки, тѣмъ болѣе, что очень хорошо зналъ свою склонность хлебнуть иной разъ лишнее. Ну, говорилъ Гансъ, теперь меня никто въ этомъ не упрекнетъ; мнѣ совѣстно было бы показаться на глаза Гретѣ; а ужь оленей я, конечно, и пальцемъ не трону!
Гансъ хлебнулъ еще разъ, положилъ бутылку подлѣ себя и сталъ прислушиваться. Чистый отрывистый звукъ раздался въ воздухѣ; это былъ крикъ журавлей, летѣвшихъ къ югу. Судя по крику, они, должно быть, были уже очень не далеко, и летѣли необыкновенно низко, можетъ быть желая спуститься въ горное болото, лежавшее въ лѣсу нѣсколько далѣе. У Ганса забилось сердце, – онъ схватилъ сажень [4], лежавшую возлѣ него и прицѣлился ею, какъ ружьемъ. Вотъ птицы приблизились, онѣ летѣли всего въ какихъ нибудь ста футахъ надъ землей, образуя правильный уголъ, одна сторона котораго поднималась и опускалась, то извиваясь, то снова выпрямляясь – а сзади одна отставшая птица летѣла еще ниже другихъ. Ганцъ прицѣлился саженью и крикнулъ: пафъ!
– А тебѣ это очень по сердцу? – произнесъ сзади него густой голосъ.
Гансъ обернулся. Сзади него стоялъ старый лѣсничій Бостельманъ, съ ружьемъ, ягдташемъ и собакой на веревкѣ.
[4] Значение слова по словарю Даля: мерило, жердь в эту меру. При мере предмета, вещей, сажень разумеется погонная или квадратная (круглая), или кубическая.
Са́жень, или саже́нь (сяжень, саженка, прямая сажень) – старорусская единица измерения расстояния. В XVII в. основной мерой была казённая сажень (утверждённая в 1649 году «Соборным уложением»), равная 2,16 м, и содержащая три аршина (72 см) по 16 вершков. Ещё во времена Петра І русские меры длины были уравнены с английскими. Один аршин принял значение 28 английских дюймов, а сажень – 7 английских футов, то есть 213,36 см. Позже, 11 октября 1835 года, согласно указанию Николая I «О системе российских мер и весов», длина сажени была подтверждена: 1 казённая сажень приравнена к длине 7 английских футов то есть к тем же 2,1336 метра. С введением в 1924 г. в СССР метрической системы мер вышла из употребления.
1 сажень = 7 английских футов = 84 дюйма = 2,1336 метра
1 сажень = 1/500 версты= 3 аршина = 12 пядей= 48 вершков
Сажень (или прямая сажень) первоначально означало расстояние от конца пальцев одной руки до конца пальцев другой. Само слово «сажень» происходит от глагола «сягать» (доставать до чего-либо, хватать, достигать).
В Древней Руси применялась не одна, а множество разных саженей:
•Городовая сажень ≈ 284,8 см
•Большая сажень ≈ 258,4 см.
•Греческая сажень ≈ 230,4 см
•Казённая (мерная, трёхаршинная) сажень. В XVI веке сажень была приравнена к 3 аршинам и стала называться казённой, или трёхаршинной (213,36 см). По другому исследованию «косая, казенная» сажень ≈ 216 см
•Кладочная сажень ≈ 159,7 см
•Косая сажень, она же великая – расстояние от пальцев ноги до конца пальцев руки, вытянутой над головой по диагонали ≈ 248,9 см (по другим исследованиям: «великая, косая» ≈ 249,46 см, великая ≈ 244,0 см)
•Малая сажень – расстояние от поднятой на уровень плеча руки до пола ≈ 142,4 см
•Маховая сажень, она же народная – расстояние между вытянутыми пальцами раскинутых (размахнутых) рук. В таких маховых саженях, которые легко отсчитывать, выражена, например, высота колокольни Ивана Великого в Кремле. Эта наиболее древняя мера начиная с XVI в. перешла в разряд неофициальных, бытовых. = 2,5 аршина ≈ 152-177,8 см
•Морская сажень ≈ 183 см (по другому исследованию, 183,35 см)
•Простая или прямая сажень ≈ 152,8 см (по другим исследованиям: 152,76 см или 150,8 см)
•Сажень без чети – наибольшее расстояние между подошвой левой ноги и концом большого пальца поднятой вверх правой руки ≈ 197 см (по разным исследованиям, 197 см или 1 968 см, следует учитывать, что она была народной мерой измерения и потому точное значение могло различаться…
•Трубная сажень – мерили длину труб на соляных промыслах ≈ 187 см
•Царская сажень ≈ 197,4 см
•Церковная сажень ≈ 186,4 см
•Четырёхаршинная сажень = 4 аршина = 284,48 см
•Известны также: сажень аршинная, береговая, государева, дворовая, землемерная, казачья, коловратная, косовая, крестьянская, лавочная, мостовая, небольшая, новая, ножная, печатная, писцовая, полная, простая, ручная, степенная, ступенная, таможенная, указная, ходячая, человечья и др.
Происхождение многих видов саженей неизвестно. Считается, что одни из них появились на Руси, а другие заимствованы. Так, предполагается, что прародителями царской сажени являются египетские меры, греческой – Греция, церковной – римские пассады, великой – литовские локти.