Выбрать главу

— Оруженосец! Гарав! — окликнул вдруг мальчишку Нарак. Гарав чуть не уронил бокал — но князь смотрел с улыбкой, и Эйнор, о чём–то говоривший с Олзой, тоже улыбался.

— Мой князь… — Гарав поспешил к нему, про себя отметив, что произносить это — «мой князь» — было как–то приятно. — Чем могу служить?

— Эйнор сказал мне, что ты… гм… — князь не очень эстетично почесал рыжую бороду. — Что ты неким необычным образом научился петь. Может быть, ты продемонстрируешь нам своё искусство?.. Ториэ! — поспешно подошёл немолодой мужчина с лютней, с достоинством поклонился. — Подыграй юноше.

— С удовольствием, мой князь, — звучно и почтительно ответил тот, беря лютню. — Напой мотив, оруженосец.

Гарав растерялся. Даже испугался, пожалуй. Он беспомощно огляделся — и понял, что — ужас! — на них смотрят практически все, да и тихо стало. Ну Мэглор… у–дру–жил.

Однако, отступать было некуда. И как всегда бывало в таких случаях — Гарав немного разозлился. Упрямым жестом вскинул голову…

— Я спою… спою дамам Кардолана — тем, которых я вижу здесь — и всем, кого родила эта земля…

Слушай песню мою, Дева Первой Весны… Для тебя я пою Средь чертогов лесных.
Ты услышь в этой песне Небес высоту… Будем вместе мы в мире Творить красоту.
Для деревьев твоих Я создам певчих птиц, А в лесах поселю Ярко–рыжих лисиц.
Для цветов полевых Сотворю мотыльков. И красавцев лесных — Серебристых волков.
Посмотри — ночь кругом, В небе звёзды горят… Лишь деревья твои Меж собой говорят.
Взявшись за руки, мы, Словно дети, идём… Посреди звёзд и тьмы Мы с тобою вдвоём…

Гарав только теперь понял, что его очень внимательно слушают. И дело не в том, что Ториэ (удивлённо бросивший на Гарава короткий взгляд) подыгрывает очень умело, нет… До этого он просто пел себе и пел… и думал, что поёт для Мэлет, которой так ни разу и не спел. А теперь понял, что слушают его все… Именно его. Не музыку, а песню…

— То, что я сотворил, Я тебе подарю — И однажды Светил Мы увидим зарю.
Мы с тобою пройдём Через тысячу лет. И мы будем вдвоём — У любви смерти нет… [113]

В мгновенной тишине улыбающаяся — и с блестящими глазами — княгиня Гваэль чуть наклонилась к Гараву и поцеловала мальчика между бровей. Гарав вспыхнул, испуганно дёрнулся, проклиная свою дурацкую способность ярко алеть. А ещё поцелуй напомнил маму… и Гарав спрятал глаза:

— Благодарю… — прошептал он, отступая и не поднимая глаз.

— Бедный мальчик,.. — негромко сказала женщина Нараку, думая, что Гарав уже не слышит. — Не помнить своей семьи… а ведь где–то женщина ждёт, надеется… Если бы наш Олза…

Князь свёл брови:

— Дай вам волю — вы их будете облизывать от колыбели до гроба… Оруженосец, ты куда?! — загремел он, сводя брови. — Женщинам ты спел, а мужчинам?!.

…— Вновь сотрясается земля От топота копыт, И стонет ветер в ковылях, И сталь мечей звенит.
Высокий чистый звук рогов Зовет нас за собой; Бессчетно воинство врагов, И страшен будет бой.
Не подведет меня скакун, И верен мне мой меч, И будет вязь священных рун В бою меня беречь.
И сердце рвется из груди В такт топота копыт, И страх остался позади, А конь вперед летит.
Играет солнца на клинке Безжалостный огонь; Пока я жив и меч в руке, Не разожму ладонь.
Ложится под ноги трава, И ветер бьет в лицо. Не места жалости словам В стальных сердцах бойцов.
вернуться

113

 Стихи барда Тэм Гринхилл.