Tular Valar mi silme fanar.
Meldanya curuntanen tanar.
Minya Vard' elerrile anta;
Miruvore yavanna quanta.
Ulmo — losse earo, yallo
Aule cara vanima canta.
Nesso — lintesse, Vano — helma.
Tula Melkor ar anta melmo.
Erwa na Feanaro hin,
Uner mara voronda nin.
Hlara, melda carmeo aina,
Laurefinda ve laurelin:
U–kenuvalye tenn' ambar–metta.
Hlara enya metima quetta.
Pella hisie, pella nen,
Tira iluvekena hen.
Indis.
Engwa indeo olos.
Nava manina elya men. [36]
— Это песня MacalaurК FКanАro–hino, — сказал Эйнор, закончив. — Не очень весёлая, но у этого великого певца было мало весёлых песен.
— Он был эльф? — спросил Гарав. Эйнор кивнул.
— Нолдо. Сын великого Феанора, сам великий воин и великий певец. Спеть ещё?
— Да! — мальчишки выкрикнули это в один голос. Эйнор засмеялся, но тут же посерьёзнел…
Словно птицы на небе летят облака
Над безмолвной морскою волной…
А когда–то, с поры той минули века,
Белый Град здесь стоял над скалой.
В шуме ветра над морем звучит — «Нуменор!» —
Твое имя осталось в веках…
Но под синей волной скрылись крыши дворцов,
Их колонны рассыпались в прах…
Слишком дорого стоит от смерти уйти —
Не вернулись домой моряки,
Только остров белеет на Дальнем Пути,
И обломки колонн — как клыки… [37]
— Ну что ты поёшь такие грустные? — огорчённо спросил Фередир и чуть пришпорил коня. Эйнор улыбнулся:
— Спой весёлую.
— Ну, не знаю, весёлую или нет, но точно пободрей спою! — задиристо отозвался Фередир. Подбоченился в седле (Гарав поёрзал, теснясь).
— Я искал Границу Бури —
А у бури нет границ…
И с тех пор мой корабль танцует
Под настойчивый ветра свист.
Белой чайкою рвется парус,
Где ты был — там тебя уж нет…
Даже имени не осталось
У осколка древних легенд.
И с тех пор меня мотает
По морям, городам и войнам.
Память льдинкой в ладони тает–
И нет силы крикнуть: «Довольно!»
В многих знаниях — много горя,
Я — воистину Черный Вестник,
Я играю чужой судьбою
С оголтелою бурей вместе!
Фередир присвистнул — без пальцев, но громко — и продолжал:
Но тебя ничто не удержит,
Если ветер — твоя стихия.
Если в сердце живет надежда–
Объяснюсь ей тогда в любви я.
У любви — очертанья бури,
Ну, а буря границ не знает…
Это все, что еще могу я,
Это все, что меня спасает.
Снова поутру — стылый ветер,
Для меня это — просто будни,
И в каком я сегодня веке–
Я узнаю только к полудню.
Я, нашедший Границу Бури,
Что границ не имеет вовсе,
Листопадом в окне любуюсь.
Снова осень, поздняя осень… [38]
— Спой ты, Гарав, — предложил Фередир, едва умолкнув.
— Я не умею, — покачал головой Гарав. — Совсем. Честно. Слушать люблю и… — он чуть не сказал «…и стихи сочинять», но — не сказал. — И стихи читать.
— И ещё много чего не умеешь, — заметил Эйнор. — Поразительно. Ну ладно, ты потерял память. Но уж тогда бы до конца!!! А то вот как жрать — ты помнишь, но при этом забыл, как седлать коня.
— Я из крестьян, — ответил Гарав «предположительным» тоном. — Коней видел только в запряжке. Может, у нас вообще на быках пашут? Не помню.
— Ну, честно сказать, что ты из просто крестьян — не похоже, — уже без смеха продолжал рыцарь. — Тебя учили владеть мечом, причём учили неплохо. У тебя получается.
вернуться
Vinyar Tengwar N26, ноябрь 1992
За туманом, без дома,
моей душе не найти покоя.
До самых ее проклятых корней
ты — смерть, мучение, огонь.
Приходят Валар в сияющих обличиях
и творят мою любимую своим волшебством.
Первой — Варда дарит звездный блеск;
нектаром жизни наполняет Йаванна.
Ульмо (дарит) пену моря, из которой
Ауле создает прекрасный облик.
От Нессы — резвость. От Ваны — кожа.
Приходит Мелькор и дает ей возлюбленного.
Одинок сын Феанора;
никто не остался верен мне.
Слушай, любимая, (плод) святого искусства,
златоволосая, как Златое Древо.
Я не увижу тебя до конца света.
Слушай мое последнее слово.
Из–за тумана, из–за воды
смотрит всевидящее око.
Женщина.
Сон больного разума.
Да будет благословенным твой путь.