Все смеялись, один только молодой человек с прыщами . хранил на своем лице загадочное и пренебрежительное выражение. Анна Евдокимовна подумала, что ему скучно, и с своею притворно-любезной улыбкой спросила:
- Когда же вы предполагаете поступить, Филипп Филиппыч?
- Зоологию теперь прохожу. Кажется, в августе начну держать экзамены.
- Третий год уж слышу: кажется, в августе начну держать экзамены, прошептал исправник Косьме Васильичу и прыснул, закрываясь салфеткой. Молодой человек побагровел. - Извините, Анна Евдокимовна, - сказал исправник, давясь от усилия сдержать смех, - поперхнулся сухарем.
- Ничего, Сергей Сергеич, запейте чаем, пройдет, - тонко и уж непритворно улыбаясь, ответила Анна Евдокимовна и еще с более преувеличенною внимательностью спросила: - Но с какими же пособиями... зоологию?
Молодой человек пожал плечами.
- Что ж поделаешь!.. Говорил папа выписать некоторые препараты, - не хочет. Приходится патриархальным способом - лягушек режу.
- Да? Но какие надо способности?
Молодой человек сделал вид, что это ему ничего не стоит.
- А я слышал: у лягушки, наподобие как у человека, невры есть, вмешался Исай Исаич, - тронешь ее, она и пошевелит неврой, тронешь - и шевельнет.
Все засмеялись.
- Ты слышал звон, да не знаешь, где он, - покровительственно сказал Косьма Васильич. - По лягушкам изучают, так сказать, рефлексы: профессор Сеченов обдумал.
- А шут их... - сказал Исай, отмахиваясь рукою. - Вот хочу Алешку своего за границу отправить. Пущай у немцев ума набирается.
- А что ж гимназия? - спросила Анна Евдокимовна.
- Ну уж нет, сударыня, - вдруг рассердившись, скаЗал Исай Исаич, - я Алешку коверкать не намерен. Прошел четыре класса, - шабаш, будя! Помилуйте, скажите:
я - коммерческое лицо, фирма, поставляю сало в Лондон и вдруг должбн с комиссионерами вожжаться!.. Почему с комиссионерами? Потому родной сын на латынь да на греческий, а что нужно по торговому делу - ни в зуб. Нет, пущай к немцам едет.
Все с живейшим согласием побранили классицизм и поскорбели о том, что все-таки придется отдавать сыновей в классические гимназии. Особенно кипятился исправник.
- Некуда-с! - кричал он. - Единственная карьера, единственный путь для молодого человека!
- Хорошо вам с таким состоянием, Исай Исаич, - завистливо сказала Анна Евдокимовна.
- И, сударыня, какое же наше состояние! У вас, по крайности, вечность, неотъемлемое, в роды и роды, а мы нынче здесь, а завтра - где будет угодно его графскому сиятельству.
- Ха, ха, ха! Каков? Сиротой прикидывается!..
А сколько у тебя, у сироты, земли графской в аренде? - воскликнул исправник, подмигивая слушателям.
- Хе, хе, хе!.. Да, признаться, побольше трех десятков тыщ.
- Не угодно ли!.. А бычков много ли отгуливаешь?
- Пять-шесть тыщ переводим в год.
- Не угодно ли!.. Ха, ха, ха... А овечек, сиротинушка, сколько "тыщ" переводите?
- Десятка три-четыре... Хе, хе, хе... Ну уж и насмешник вы, Сергей Сергеич!
Но Сергей Сергеич пришел в неописанный восторг, вскочил со стула и с хохотом, с криком топтался около Анны Евдокимовны.
- Нет, можете вообразить, каков! Именно - сирота!..
Именно - казанская сирота!.. Полтораста тысяч дохода, истину вам говорю - полтораста тысяч. Ха, ха, ха! Смотрите ж на него, - ну, похож ли? Ну, похож ли на миллионера?. Ха, ха, ха!
На подтянутых сухих щеках Анны Евдокимовны проступили малиновые пятна, ее губы начали вытягиваться в ниточку, глаза на одно мгновение остро и злобно впились в Косьму Васильича. Тот завертелся на стуле.
- Женщин обыкновенно не имеют привычки слушаться, Сергей Сергеич, - с ударением на особых словах сказала Анна Евдокимовна, - женщины ретроградны, женщины - мелочны, наконец, женщины стесняют свободу, то есть мешают некоторым про-грес-сив-ным... (опять острый я злобный взгляд на Косьму Васильича) поступкам. Оттого и приходится ограничиваться небольшими средствами...
И приходится калечить Володю (она кивнула на внимательно слушающего мальчика) классическим образованием.
- Аннет! Неловко... - умоляющим полушепотом сказал Косьма Васильич, показывая глазами на Володю.
Анна Евдокимовна вмиг собрала в порядок лицо и уже с обычною своею улыбкой продолжала:
- Рассудите, господа. Вот строится дорога. Сдаются великолепные подряды. У нас есть некоторая возможность.
Твержу Косьме: поезжай к строителю, познакомься, тебе это ничего не стоит, у нас дети, имение дает доход все меньше... Мало этого, прямо писали ему, делали намеки.
Рассудите, пожалуйста.
Сергей Сергеич, давно уже впавший в смущение от неожиданного тона Анны Евдокимовны и шумно, с деловым видом прочищавший свой мундштук, теперь встрепенулся и забормотал:
- Да, да, братец, съезди, съезди. Как же это ты, батенька? Именно съезди! - и вдруг опять что-то вспомнил и с оживленным видом развел руками: - Ну, уж я вам доложу - гра-а-беж! Были у меня кое-какие дела, прожил я там неделю... Да-с, могу сказать, наслушался, насмотрелся. Этот самый строитель, мужик, батенька, представьте, дает бал господам дворянам. Зима, трескучие морозы.
Ну-с, находят самый большой зал в городе, докладывают...
как его там звать?., строителю. Жалует, осматривает. Толпа инженеров за спиною. "Быдто тесновато", - говорит...
как его там звать? Инженеры засуетились, размерили, смекнули в записных книжечках: "Точно так-с, оркестр из Москвы поместить негде-с". Тем не менее приглашения разосланы на завтра. "А как бы вы, поштенные, обдумали эфто дело?" - говорит... как его там звать? И обдумали-с.
В ночь, с кострами, с освещением, согнали рабочих с железной дороги, соединили залу с холодным помещением, обили войлоками, обставили тропическими растениями.
Сколько это стоило, можете вообразить... Ха, ха, ха!.. На чей же счет? Ха, ха, ха!.. Или представьте такой казус:
именинник один из тамошних воротил. Ну, прием, поздравления... Вдруг приносят посылку в рогоже. От кого? От...
как его там звать?., от строителя. Развернули, глядят - простое железное из вороненой жести ведро. Именно - ничего более, как ведро. Подходят, осматривают - ведро!
Ха, ха, ха!.. Ну, кто-то догадался поднять, чувствует - какая странность, тяжело. Рассматривают опять - жбан для жженки из чистого серебра, подделка под ведро!
Умненькая штучка? Ха, ха, ха!.. А между тем этот воротила так себе, из второстепенных. Да что!.. Можете вообразить: весь город ополоумел. Именно - ополоумел! Шампанское, живые цветы, музыка из Москвы с экстренными поездами. Не веришь глазам. Именно - не веришь глазам.
- Но как же вы странно судите, Сергей Сергеич? - с досадой сказала Анна Евдокимовна; она все время, пока он рассказывал, нетерпеливо кусала себе губы. - Ведь концессия получена законным порядком? Подряды сданы по документам? А там уж его добрая воля давать балы.
- Именно - по документам, именно - его добрая воля, - торопливо согласился исправник и, сообразив, отчего сердилась Анна Евдокимовна, с живостью повернулся к Косьме Васильичу: - Да, да, батенька, съезди. Как же это ты? Именно - съезди. Можно славный эдакий подрядец ухватить.
- Так сказать, народное благо дуванить, расхищать? - ответил Косьма Васильич, обращаясь к исправнику, но имея в виду Анну Евдокимовну. Может, это и целесообразно с точки зрения семейственной основы, но мы с этим пока не согласны. Надеюсь, не согласны будем и впредь!
Исай Исаич опрокинул стакан, встал, перекрестился на образ, поблагодарил и сказал:
- Правильно, Косьма Васильич. Разбойники и грабители, одно слово! Чище нашего прасольского и посевного дела нет и не будет. Без обиды. Так, что ль, сударыня? Хе, хе, хе!..
Анна Евдокимовна не решилась противоречить миллионеру.
- Я не знала таких подробностей, - сказала она, натянуто улыбаясь. Если это действительно так, то конечно...
- Именно - так, именно - разбойники! - с радостью подхватил Сергей Сергеич и, прислушиваясь, неслышно захохотал. - Что он ходит?.. Что он свистит?..