Мы втроем вылезли из машины и подошли к забору. Пара, сидевшая лицом к нам, видимо, сообщила товарищам о незваных гостях, и те тоже повернулись – с недовольным видом.
– Простите пожалуйста, – обратилась я вежливо, – а как проехать к реке?
– Прямо, – ответил один из мужиков. – А зачем вам река?
«Какое твое дело?» – чуть не вырвалось у меня.
– Нам нужен профилакторий, – вместо меня сказала Верка, улыбаясь мужику с профессиональной ласковостью. Его жена (или кто она там ему) тут же вцепилась благоверному в руку. Думает, что мы претендуем на ее сокровище? Знала бы она, что это сокровище за месячную зарплату может себе позволить от силы пять минут Веркиного времени…
– Чего-чего? – вылупились оба мужика. Женщины тоже посматривали как-то странно. – Отродясь тут не было никаких профилакториев.
– Где алкоголиков лечат, – вставил мой сын.
Женщины заинтересовались, в настрое мужчин появилась враждебность.
– Нет тут таких, – грубо повторил сидевший к нам лицом. – А к реке – прямо. – Он взял бутылку и демонстративно разлил по рюмкам.
– Погоди, Дима, – сказала сидевшая рядом с ним дама. – Женщины, вы пройдите, пожалуйста. Так что там за профилакторий?
– Пусть едут своей дорогой, – процедил Дима. – Река – прямо.
Но Верка уже открыла калитку.
Дамы отделились от своих спутников, оставшихся распивать бутылку в компании с испорченным настроением, и пригласили нас на веранду, где стояла старая железная кровать, видавший виды стол, не застеленный клеенкой, не говоря уже о скатерти, чем-то изрезанный и залитый, а также три колченогих стула.
– Садитесь. – Дамы показали нам на стулья, сами устроились на кровати.
Мы приняли приглашение. Дамы рассматривали нас внимательно и, казалось, больше не воспринимали Верку как конкурентку на мужей. Меня, к моей радости, тоже. Явно пересиливало любопытство.
– Вы, случайно, не замок ищете? – наконец подала голос одна из женщин.
Мы дружно кивнули. Женщины переглянулись.
– А мы-то думали: что туда все время «Скорая» ездит?
Я почувствовала и Веркин, и Сашкин вздохи облегчения. Нашли! Подружка посмотрела на меня укоризненно, ее взгляд, казалось, говорил: «А ты не хотела останавливаться!»
– У нас про тот замок такие слухи ходят… – покачала головой одна из женщин. – А оказывается, там алкоголиков лечат… Теперь все понятно.
– Какие слухи? – подалась вперед я. – Нам бы хотелось выяснить все про этот профилакторий. Я не намерена мужа в плохие руки отдавать. И деньги они берут немалые.
– Да уж, такой домину отгрохали, – покачала головой вторая женщина. – Теперь, наверное, и заламывают цены, чтобы окупить.
– А мальчика вы зачем с собой везете? – спросила первая, подозрительно поглядывая на Сашку.
«Какое ваше собачье дело?» – подумала я, но сказать ничего не успела: ответил сам мальчик. По словам Сашки, выходило, что папа согласится лечиться только в том случае, если сыну понравится профилакторий. На мнение мамы в данном случае папа не очень полагается. А если сын решит, что папе в профилактории не будет плохо, он сюда поедет.
– Понимаете: я знаю, что папе нужно лечиться, но и не хочу, чтобы он… чтобы его…
Сашка чуть слезу не пустил, но это ему не удалось: на подобные подвиги актерских талантов (по всей вероятности, унаследованных у меня) еще не хватало. Хотя и сказанному я была готова аплодировать. Слышал бы родной папа…
Но цель была достигнута: тетки понимающе кивали, потом поругали своих алкоголиков, которым сегодня позволили после бани распить бутылку (ах вот почему они все такие красные), посокрушались, что теперь, по всей вероятности, мужики побегут за второй.
– А магазин у вас тут есть? – спросила я.
– Есть, но уже закрыт. Второй дом с другого конца. Там вывески никакой нет, просто крыльцо.
Мы кивнули, вспомнив, что проезжали дом с закрытыми ставнями. Женщины продолжали говорить, объясняя, что у них в деревне можно купить многие продукты, а можно и на автобусе съездить в поселок рядом со станцией. Автобус ходит четыре раза в день. Магазин несколько лет был закрыт (с тех пор, как деревня стала вымирать), а заработал, когда эти места стали осваивать обеспеченные граждане. Мужья-паразиты побегут за бутылкой к бабке Никифоровне (через дом), которая свое пойло гонит. Никифоровна теперь среди деревенских богатеев ходит – у нее даже владельцы особняков отовариваются, когда привезенных из города запасов не хватает, а есть и те, которые ее самогон магазинным напиткам предпочитают.
Деревня, в которой мы оказались, была старой, и теперь зимой тут практически никто не живет (только две бабки). В основном приезжают на лето. В окрестностях имеется еще несколько деревень, все – небольшие, меньше этой, полузаброшенные и оживающие на летний сезон. Участки по шесть соток в этой части Ленинградской области не раздавались. Правда, в последние годы выросло немало особняков. Хозяйке дома он достался в наследство от матери. Она появляется на выходных и проводит здесь отпуск.
– На юга-то теперь не поедешь. Дорого. А места у нас красивые. Ягоды, грибы…
– Так какие слухи ходят про профилакторий? – вернула я тетенек к интересующей нас теме.
– Ой, всякие, – махнула рукой хозяйка дома.
– И про приведения, и про покойников, и про вампиров, и про всякую нечисть, – добавила ее подруга.
Оказалось, что местные жители, естественно, проявляющие любопытство к странному, отдельно стоящему сооружению, по размерам превышающему все остальные, выросшие в последние годы, пытались узнать, кто в нем живет и чем занимается. Богатеи, поселившиеся кучно, интереса не вызывали – только зависть. С ними все понятно: пьют, гуляют, песни орут, купаются нагишом, развлекаются со своими шалавами. Более того, они каждое лето нанимают нескольких деревенских для уборки своих особняков, и эти работники уже удовлетворили любопытство соседей, да и не нашли они никаких скелетов в шкафах. А в замке была какая-то тайна. Правда, теперь несколько разочарованные тетки расскажут всем соседкам, кого там на самом деле содержат.
– А вы видели, как его строили? – спросила я.
– Нет, – покачали головами тетки. – Мы же тут не постоянно живем. Мы же говорили вам уже… Да и не ходим в ту сторону. Там старое кладбище. Как-то знаете… По ягоды, по грибы – в другую сторону. Здесь же леса кругом. Замок-то вообще как-то быстро вырос… То ли зимой его строили… Я помню, приехали летом – то ли пять лет назад, то ли больше – мальчишки в ту сторону отправились, прибежали с круглыми глазами: замок. Ну, конечно, сходили взглянуть…
А мужики потом рассказывали, что видели, как по старому деревенскому кладбищу, расположенному рядом с замком, ходили покойники в белых простынях и пели какие-то странные песни. «Они их видели после бражки бабки Никифоровны?» – хотелось спросить мне. Любопытные мальчишки нашли обглоданные кости и решили, что человеческие. Когда привели к тому месту взрослых, никаких костей там не оказалось. Еще двое подростков видели следы крови на траве (вместо росы) и опять, когда вместе с ними туда пошли отцы, никаких следов не нашли.
– Теперь мы детям запрещаем туда ходить, – сказали тетки. – Мало ли что… Хотя все, наверное, слухи… И всему можно найти объяснение. А вообще когда тут «Скорая» ездить стала, мы решили: психи. Ну, в смысле дом для них специальный. Например, для богатых психов…
Тетки также сообщили, что недалеко от замка, на другой стороне реки, стоит еще одна деревня, где осталось всего пять домов. Нам посоветовали на всякий случай расспросить их жителей, вдруг они знают больше. Тетки были уверены, что их соседи в этой деревне скажут нам все то же самое. У реки, правда, живут только древние старухи, мало общающиеся с окрестными поселениями. Тетки даже не знали точное количество жителей тех пяти домов.