Елена Ивановна Логунова
Гарем «Все включено»
© Логунова Е.И., 2020
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
Ирка ждала меня на входе в зал международных авиарейсов и выглядела при этом так странно и подозрительно, что я удивилась, как это ее до сих пор не задержали?
Нет, оделась-то она еще ничего, почти прилично: просторные льняные штаны, футболка с фруктовым принтом, сабо на деревянной подошве с заклепками и шляпа размером с тележное колесо. То, что гигантские клубничины на футболке пришлись аккурат на молочные железы пятого размера, воспринималось как деталь пикантная, но несущественная: в сумраке эти бабьи ягодки не особо бросались в глаза.
Было то смутное предрассветное время, которое поэтично называют «час между волком и собакой», подразумевая временные трудности в идентификации внешне схожих существ. Вот Ирку, например, сейчас очень легко можно было принять за сумасшедшую – и не сказать, что тихую. Уж очень активно, в классическом челночном режиме, сновала она вверх и вниз по ступенькам, ведущим к раздвижным стеклянным дверям, методично сводя с ума и эти самые двери заодно.
Они послушно разъезжались, когда моя подруга восходила на верхнюю ступеньку, и снова сдвигались, едва она начинала спуск. Безупречно цикличное действие сопровождалось однообразным жужжанием механизма и происходило в отсутствие публики.
Подружка приехала в аэропорт слишком рано, другие пассажиры рейса в Анталью еще не подтянулись, а иных вылетов за пределы нашей родины в этот час не было. Так что мы с таксистом стали единственными зрителями оригинального шоу «Перед стеклом».
Засмотревшись, я упустила момент, когда следовало подстраховать немощного дедулю-таксиста, выгружавшего мой багаж, и увесистый чемодан слишком сильно стукнулся об асфальт. Стуку сопутствовал мучительный хруст, услышав который, я скривилась: похоже, одним колесиком у моего чемодана стало меньше.
И точно: на пути к аэровокзалу, куда я его покатила, прежде вполне устойчивый чемодан вихлялся и дергался, как Макс Покровский из группы «Ногу свело» в процессе исполнения бессмертного хита про дедушку с рахитом и плоскостопием. Он вспомнился мне в прямой связи со снующей по ступенькам Иркой. Она хоть и не лежала на перроне, но тоже создавала интригующий сюжет с участием явно нездорового персонажа и требовала к себе внимания.
Конечно же, я его проявила.
– Ты чего дергаешься, как припадочная? – участливо спросила я, подтащив себя с чемоданом поближе к ступенькам.
– Я не верю… Я не верю… – пробормотала подружка, похоже, далеко не в первый раз.
– А знаешь, зря, – попеняла ей я, – дело твое, конечно, но у атеистов нет никаких перспектив на загробную жизнь, и об этом стоило бы задуматься перед полетом…
С этими мудрыми словами я обошла Ирку, закатила колченогий чемодан наверх по пандусу и милостиво позволила истомившимся стеклянным дверям исполнить наконец свою священную миссию – пропустить в здание аэровокзала пассажиров.
Прежде чем последовать моему примеру, подружка еще отдалилась от крыльца на пару метров и из-под ладони, приставленной ко лбу под ненужной в потемках шляпой избыточным козырьком, пытливо поглядела на соседнее здание внутренних рейсов. Потом опять пробормотала свое «Я не верю!», вернулась на крыльцо и, мимоходом сцапав мою руку, с ускорением потащила меня к досмотровым рамкам:
– Давай уже поскорее пройдем в чистую зону, чтобы наверняка…
– Наверняка – что? – уточнила я и не думая сопротивляться. Какой смысл, у Ирки сто кило живого веса, у меня всего шестьдесят. – Не загреметь в дурку?
В принципе логика в этом была. Забрать буйнопомешанную из чистой зоны аэропорта санитарам скорой психиатрической помощи будет гораздо сложнее, чем просто с улицы.
Подружка шпильки даже не заметила. Забросив на движущуюся ленту и свой, и мой чемодан, она без задержки просквозила через рамки и встретила меня за ними с нервным притопом.
– У тебя все в порядке? – спросила я прямым текстом.
– Ага. Ты не слышала, борт в Шереметьево уже улетел?
– Не знаю, а что? – И тут до меня дошло: – А-а-а! Ты волнуешься за Моржика с детьми?
Иркин супруг, в миру известный как Моржик, повез на очередное рандеву с американской бабушкой их с Иркой ненаглядных оглоедов – шестилетних близнецов Масяню и Манюню. Ирку в Америку опять не взяли, чтобы не доконать и без того хлипкую бабку: у той с невесткой сложные отношения с элементами террора и диверсионно-партизанской войны. Чтобы не дать подружке загрустить, я уговорила ее отправиться вместе, вдвоем, без мужей и детей, на отдых в Анталью. Мои супруг и сын как раз тоже отбыли к деду в Крым, чтобы помочь ему покрасить крышу летнего дома в Феодосии, а мне совершенно не улыбалось ехать с ними и вместо полноценного отдыха работать на фамильной стройке бесправным подмастерьем, подносящим кисти и растирающим краски.