Обратно девушка и её воин ехали в молчании. Ему было неловко, а Гару глубоко погрузилась в мысли. Только когда лошади замерли, прибыв на место, Калеб заметил, что спутница не шелохнулась. Он позвал её, потом тронул за руку и, наконец, потряс за плечи. Гару словно очнулась от глубокого сна. Но он успел испугаться, потому что видел – то был не сон.
– Сейчас не самое подходящее время каменеть, дорогая, – он продолжал её трясти, возвращая в чувства.
– Прости, что напугала, – сказала она, придя в себя. – Накопилось много тем для размышлений. А у нас это происходит непроизвольно, когда мы в расслабленном состоянии. Но к утру всё было бы в порядке, я помню о своих незавершённых делах. Вот когда закончим, я выберу себе уютную крышу и поселюсь на ней.
Один из героев, проходивших мимо, подсказал им, где искать Ареса. Тот пребывал в меланхолии и не покидал свой шатёр. Но их принять согласился. Распорядился, чтобы ранний ужин принесли прямо сюда. Спросил, как поездка. Плодотворно ли прошла беседа с Киларом. Понравился ли Калебу народ кентавров. Удовлетворившись ответами о том, как всё прекрасно, он снова погрузился в раздумья. Инспектор стал рассматривать карты и чертежи каких-то военных машин на столе бога. Гару приняла у воина поднос с ужином на три персоны и устроилась в кресле, зная, что можно присвоить порцию Ареса. Тот не был голоден.
– Очередной поход, дядя? – прервала молчание Гару.
– Да, только не военный.
– А куда? – ей не хотелось серьёзных разговоров, скорее, болтала для создания непринужденной обстановки. Она любила белый виноград, такой, когда ягоды переполнены мякотью, а на просвет видно семечки. Хотя гаргульи абсолютно не чувствуют вкуса пищи, она любила его прозрачность, наполненность солнечным светом. Поэтому во время её пребывания в лагере, этот сорт винограда всегда присутствовал на столах. Ела она прямо с ветки, как настоящая птица.
– Да вот, собираюсь проведать дядю.
– Затеял плавание?
– Другого, подземного.
– К Аиду просто так в гости не ходят. Что-то случилось?
– Поэтому и хочу его навестить. Члены семьи совсем забросили его, боюсь, как бы он не одичал. Если честно, я бы с удовольствием перенёс визит, но это малодушие.
– Так давай я схожу. Передам от всех привет. Скажу, что ты скоро заглянешь, – предложила гаргулья, которая в своё время считала царство Аида домом. Ей было не тяжело слушать ворчание старика, его жалобы на одиночество, рассуждения о современных нравах. В её лице он всегда находил благодарного слушателя. И её визиты в загробный мир не напоминали поездку в дом престарелых, в отличие от визитов других членов семьи.
– Нет уж, сколько можно откладывать. Пара часов философии, пара сотен упреков – и я с чистой совестью могу попрощаться с ним до следующего столетия. Старик выскажется, а я отдам ему дань уважения. Перемоем косточки Зевсу, а особенно Афродите.
– Я всё равно пойду с тобой. Хочу поздороваться, – ответила гаргулья. – Калеб, ты с нами?
– Экскурсия в своё будущее пристанище? Почему бы и нет. Глядишь, когда умру, при встрече с Аидом смогу сказать ему: «Здравствуй, старик! Сколько лет, сколько зим!»
Шутка удалась. Арес похлопал инспектора по спине и пошёл собираться в дорогу, приговаривая «сколько лет, сколько зим!»
Для спуска в подземный мир все трое оделись максимально легко. Жарко как-никак. Ближайший к лагерю Ареса вход туда расположен недалеко от нынешних руин Хиераполиса в Денизли, а именно в четырёх километрах к северу, в стороне от мотеля «Туризм». Неприметный трёхэтажный дом с большими окнами и множеством вывесок. Если идти по улице Ататюрка с юга на север, то особенно бросается в глаза баннер «Памуккале», принадлежащий фирме автобусных перевозок. За его садом, через дорогу расположено предгорье. Вот там, среди множества камней и лежит тот, который укрывает вход в «яму смерти», как зовут её местные.