– За тот же самый период другие гаргульи успели столько всего повидать. Теперь, когда они уединились, им предстоит многие сотни лет осмысливать накопленный багаж знаний. Мой конёк – сражения, их – человеческие души. Пришла пора восполнять пробелы в знаниях. Афродита забрала меня из Политонироона и принялась знакомить с жизнью смертных. Пыталась преподать мне ускоренный курс. Днём я ходила среди её граждан, наблюдала всю палитру чувств, а ночью размышляла. Эти уроки продолжаются до сих пор. Поэтому я и считаюсь чем-то вроде личной гаргульи Ареса и Афродиты. Они меня негласно опекают и обучают. Другие мои сёстры тоже чьи-то любимицы. У Зевса есть личные гаргульи. Он держит их при себе в качестве стражи и судей в главном дворце. В Дионосополе живёт парочка, беспечные создания. Десяток сестёр штудируют библиотеки Афины. Остальные обосновались на земле. Я, вот, помогаю полиции. Гретта медитирует в Индии. Гона – врач-спасатель на Камчатке, помогает искать пропавших в море и в тайге. Густава борец за права животных. И так далее.
– Все перечисленные имена по случайности начинаются на G или это какая-то закономерность?
– Это наша традиция. Все двадцать тысяч гаргулий, созданных в начале времён, выбирали себе имена только на букву G. В этом нет особо смысла. Изначально имена нам не положены. Но надо же было как-то идентифицировать себя. От слова Gargouille стали создавать производные. Некоторые так и жили сотни лет, пока не придумывали себе имя. Если кто-то умирал, её имя тут же переходило к безымянной сестре. Среди ныне живущих безымянных не осталось. Нас мало, и рано или поздно придёт время, когда наше племя исчезнет.
Услышать такое было неожиданно и досадно. Калеб искренне сопереживал рассказу. Но подсознание напомнило ему, что время, когда бессмертные гаргульи все до одной погибнут в бою или пожертвуют собой, придёт очень и очень нескоро. Тоска развеялась.
Гару, видимо, решила взять перерыв. Она сделала глоток вина, второй за вечер, и велела инспектору рассказать что-нибудь о себе. Он растерялся, и Гару помогла ему.
– Сам собой напрашивается вопрос, почему ты холост?
– Первый вопрос, он же самый тяжёлый.
– Почему?
– Девушка, на которой я собирался жениться, умерла ещё в колледже.
Гару нахмурилась.
– Это было больше двадцати лет назад, – продолжал инспектор. Мы тогда были молоды, родители давали деньги. В общежитиях не жили, но проводили там много времени с друзьями. Конечно, все пробовали лёгкие наркотики. Только Лея подсела на героин. Кстати, имя такое, потому что она родилась в 1977 году. Я и не думал, что всё это серьезно. Наркотики меня не привлекали, а вот девушки из нашей компании – даже очень. Заметив, что у Леи проблемы, я тут же стал ограждать её от прежних знакомых, требовал, чтобы родители не давали ей денег и постоянно контролировали. Но даже втроём мы не справлялись. Она убегала, встречалась с дилерами прямо в колледже, запиралась в ванной. Пришлось прервать её учебу и отправить в лечебницу. Весь последний курс каждый свободный день я проезжал сто двадцать миль, чтобы навестить её в больнице. Лея шла на поправку. И вот, когда болезнь казалась побежденной и забытой, как страшный сон, её родителям позвонил директор лечебницы и сказал, что Лея сбежала. Полиция нашла её в тот же день в гараже на соседней улице. Передозировка. Дилер сам вызвал полицию и сдался, когда понял, что его клиентка мертва. Я учился на юриста и собирался пойти в адвокаты, но после этого случая поменял планы. «Только в отдел по борьбе с наркотиками!» – решил я. Проработал десять лет, закрыл кучу притонов, пользуясь служебным положением, избил десятки наркоторговцев, надеюсь, спас сотню-другую детей. Но судьба распорядилась так, что теперь я в убойном отделе.
Всё время, пока говорил, Калеб не переставал курить. Голос его звучал спокойно, речь была плавной. Только глаза наполнились забытой грустью. Сколько бы подружек за двадцать лет ни сменилось, он так и не встретил вторую Лею. Увлечённый работой, он не считал года. Лишь ловил мерзавцев, сажал их в тюрьму, спасал всех вокруг, в их лице пытаясь спасти жизнь молодой девушки с именем принцессы. Вот что, оказывается, скрывается в душе самоуверенного сердцееда. Хотя все его романы недолгие, встреча с Калебом не стала трагедией ни для одной женщины. Он мог пошлить и дурачиться сколько угодно, чтобы добиться желаемого. При этом каждая встреча была для него важной, он берёг чужие чувства, готов был прийти на помощь каждой своей бывшей по первому зову. И это не пустые обещания. Он часто выручал женщин, их детей и даже мужей без малейших колебаний.