Сидя на кухонном табурете, Калеб принял из рук подозреваемого чай: кипяток, подкрашенный листочками после четвёртой, а то и пятой заварки. От угощений наотрез отказался. Пригласил Адамса сесть рядом. Тот пил чай с капустным пирогом.
– Спрашиваю не как полицейский, а по-человечески: зачем вам столько детей? Не проще было ограничиться одним? – устало спросил Калеб, которому изо всех сил не хотелось допрашивать хозяина этого дома. Он поставил локти на стол, развязал галстук и уткнулся лбом в ладони. Каждый ответ утяжелял его совесть всё больше и больше.
– Дети посланы свыше. У вас есть? Нет? Вы, наверное, ещё и неверующий? Видите, какой я наблюдательный. А вот мы с Клариссой религиозны. Раз нам удалось создать новую жизнь, то мы обязаны заботиться о ней. У нас бы это отлично получалось. Мы трудолюбивые. Смотрю, поглядываете на бутылки под столом. Не подумайте ничего плохого, пью я редко. А эти так, собираем. В выходной день пойду сдавать. Каждое воскресенье все ходим в церковь. Дети слушают проповеди, а по праздникам получают подарки от общины. Одежду или сладости. Бьянка, средняя дочь, очень любит читать. Ходит во все ближайшие библиотеки. На этот день рожденья мы подарили ей книгу из магазина с её любимыми сказками – она с ней не расстаётся. Это приятно. О ней последнее время заботятся старики, нам совсем туго. А они могут себе позволить ещё один голодный рот. Да и всем нам по чуть-чуть помогают. Без родителей я бы, того и гляди, пошёл на грех и подумал о том, что вы спросили вначале! Ричард уже самостоятельный, зарабатывает на карманные расходы. Так что осталось потерпеть немного, и он станет опорой.
– Похоже, вы все счастливы, несмотря на тяготы. – Калеб совсем раскис. Адамсу было в пору сочувствовать ему, а не наоборот. На кухню как раз заглянул сержант. Ему тоже налили чай. Видя миролюбивую обстановку, Джоули уселся на протертую софу в углу и наблюдал за печальной сценой допроса. – Если вы бросаете вызов невзгодам и не ропщите на судьбу, то зачем ввязались в это преступление?
Подозреваемый достал из кармана дешёвые папиросы и предложил гостям. Те не отказались. Но уже после первой затяжки, Калеб почувствовал в своих лёгких огненный пустынный вихрь. Джоули закашлялся так, что вынужден был пережить приступ в соседней комнате. Несмотря на вкус и крепость, Калеб докурил до конца.
– Банкир видел, в каких условиях мы живём. Но не предложил никаких вариантов облегчить положение. Я обещал найти новые заказы, занять у знакомых. Смог бы собрать нужную сумму, будьте уверены. Но он твёрдо стоял на указанных сроках и не давал ни дня больше. А близнецы как раз стали совсем плохи, вся отложенная на оплату сумма ушла на лекарства и больницу. Я даже стерпел, когда он обещал привести коллекторов. Мол, если я люблю свою семью, то встреча с этими ребятами мне ни к чему. Да что он знает о любви к семье?
Адамс вскочил с табурета и заходил по комнате. Нервно зажал в зубах вторую сигарету. Спички ломались одна за другой, и Калеб протянул ему зажигалку. Когда Адамс попытался отдать, махнул рукой, чтобы тот оставил себе.
– Но когда он сказал, что конфискует имущество, – наконец, набравшись решимости, продолжил строитель, – я потерял голову. Что у нас забирать? В этом доме каждый предмет жизненно необходим. Самое ценное – это машина, мои инструменты и кольцо жены. Остальное, в сумме, может и стоит, как наш долг, но в таком состоянии этим вещам заказан новый хозяин. Тогда я и решился. Поехал следом за ним. Ещё выпил для храбрости. За рулём! Совсем потерял страх – видите? Когда трасса опустела, нажал на газ, догнал его и стал бить машину изо всех сил. Бил как помешанный, пока она не улетела с дороги. Тогда я тоже остановился и проверил, что стало с банкиром. Как только его машину занесло, я опомнился. Испугался по-настоящему, что убил человека. Но он выбрался сначала из машины, потом из болота целый и почти невредимый. У меня камень с души упал. Я отъехал подальше и стал следить за ним. Он поплёлся по обочине, ловя попутки. Конечно, никто не останавливался. Наоборот, старались объехать его побыстрее. Час поздний. В грязной мокрой одежде со множеством ушибов он прошёл не меньше десяти миль, пока не упал на гравий. Тогда я затащил его на заднее сидение и спросил адрес. Подумал, что человек познаётся в критических ситуациях. Да, я испортил ему машину и костюм, потому что он меня довёл до такого состояния. Но сейчас он ни на что не годен, и ни одна душа ему не поможет, кроме меня. Вдруг банкир очнётся и перестанет быть таким жестоким, – наивно думал я, везя его в Лондон. Он постепенно ожил, сел на сиденье и уткнулся головой в обивку. Я нашёл пакет чипсов в бардачке и банку Колы – он подкрепился. Мы молчали. Возле высокого здания, как я потом заметил, своего банка, попросил остановиться. Внезапно достал откуда-то нож и набросился на меня! Естественно, я увернулся и, вырвав нож, стал отбиваться его же оружием. И ткнул куда-то в бок или живот, не понял. Он открыл дверь и побежал на улицу. Я несколько мгновений сидел неподвижно в шоке. Сами подумайте, человек вылезает из полу-утонувшей машины, не берёт документы, телефон, икону. Он берёт нож! Я почувствовал укор совести и попытался загладить вину. Решить всё мирно, начать заново. Но он захотел убить меня. Потом, небось, позвал бы ночную охрану и выдал всё за самооборону. Не знаю, какие мысли были в его голове. Только через несколько секунд я пришёл в себя и побежал за ним. Видимо, он решил, что хочу закончить начатое – нанести ещё один, смертельный удар. Поэтому выдернул дверь чёрного хода какого-то заведения и заперся там. Как он её вырвал, не знаю, наверное, адреналин придал сил. Но я открыть её уже не смог. Поэтому поехал обратно, решив стереть свои отпечатки и подкинуть нож в то же болото. Пусть бы решили, что он сам там напоролся, пока вылезал. Пусть докажет обратное! Что с ним стало потом, не знаю. Я ждал обвинения весь вчерашний день. И готов был понести наказание за умышленную порчу имущества. Но, когда увидел вас, ребят из убойного, понял, что рана-таки оказалась смертельной.