Димостенис наблюдал его продвижение под градом пуль с недоумением, но и с ещё большим интересом. Он опустил оружие и тоже некоторое время любовался. Неужели перед ним ещё один везунчик? Вдруг, словно огорошенный догадкой, он извлёк из фургона гранату. Залез на крышу и метнул её в полицейского. Гару с доступной только ей скоростью поймала Ф-1 на лету и швырнула обратно. Взрыв произошёл на подлёте. Волна сбросила Димостениса с крыши, одного подельника убил сам взрыв, двое других были сильно ранены осколками. Прежде, чем Калеб успел понять, что случилось, гаргулья поднялась в небо, а легендарный беглец скрылся с места перестрелки. Двигался он быстро и ловко, казалось, мог бежать даже по стенам.
Инспектору ничего не оставалось, как вызвать реанимацию для своего коллеги и двоих раненых преступников. А сержанту Джоули, который всё это время стрелял из-за машины, поэтому мало, что видел, объяснил – граната взорвалась в руках бросавшего. Только это и спасло полицейских в тот вечер.
Ответ Димостениса
– Не будешь со мной общаться?
– Я думаю, на каком языке с тобой говорить. Потому что из наших прежних разговоров, как выяснилось, ты ничего не усвоил.
Гару сидела на диване в медитативной позе. На приход инспектора никак не отреагировала. Тот не спеша переоделся, принёс из кухни остывший ужин для двоих. Сел рядом. Она не притронулась к еде, поэтому Калеб забрал себе и вторую порцию. И только после этого решился заговорить первым. По дороге домой его пугали две вещи. Что гаргулья набросится на него с упрёками. Но ещё больше, что её не окажется дома. На деле его встретило каменное спокойствие, как второе воплощение её первозданной сути. Калеб открыл рот, но вместо него продолжила говорить Гару.
– Понимаю, зачем ты всё это устроил.
– Правда?
– Проверил, на что ты способен без меня. Также знаю, как тебе обидно играть по чужим правилам. Но, Калеб, мы в одной лодке, если ты не заметил. Ни слова не сказал, поехал за ним, нарвался на перестрелку… О чём ты думал, когда подвергал риску своих подчинённых и себя?
– Мы следили за машиной два часа. Перед тем, как она тронулась, туда сели четверо. Я не знал, что внутри есть кто-то ещё, – Калеб и сам почувствовал, как жалко звучат оправдания. – Да, я сглупил. И моя завышенная самооценка едва не обернулась трагедией для моих напарников. Хочешь покаяния? Признаю себя виновным во всём.
Но гаргулья беспокоилась по другому поводу. Она осторожно подбирала слова, старалась не упустить ни мельчайшей детали, чтобы объяснить человеку, чем чреват его неосмотрительный поступок. По её давнему плану, Димостенис до самого финального аккорда не должен был узнать, кто стоит за полицейским. После череды обстоятельств, случившихся несколько столетий назад, он справедливо полагал, что данная гаргулья мертва. Сегодняшнее её появление было для него самым большим сюрпризом за очень долгое время! Но хуже всего, что их с Калебом профессиональное противостояние теперь выльется в ожесточённую месть со стороны Димостениса. Он пойдёт на всё, чтобы нанести своей крылатой сопернице тяжелейший удар. Убить инспектора – значит одержать победу. Более того, увидев их вместе, теперь он может просчитывать и дальнейшие их ходы, а главное знает их цель.
– Господи, это всё из-за моей гордыни, – Калеб обхватил голову руками и уткнулся в колени. – Хотел увидеть воочию, как это – убить бессмертного. В тире я поразил все мишени. И готов поклясться, что в Димостениса целился хорошо.