Вероятно, во время своего пребывания на острове Уайт старый эрл послал весть Гарольду в Ирландию, призывая его присоединиться к флотилии. Гарольд и его брат Леофвине отплыли из Ирландии с девятью кораблями, укомплектованными наемниками. Они вошли в устье Северна, высадились в Порлоке и разграбили все окрестности, вероятно, в отместку Одде, который был теперь эрлом этой области. Против Гарольда выступило местное ополчение, но он разбил их; как сообщается в Англосаксонской хронике, в этой битве погибло более тридцати тэнов и много других людей. Это было, по-видимому, первое (не очень крупное и значимое) сражение Гарольда, и он вышел из него победителем. После этого он и его люди собрали добычу, обогнули мыс Лендс-Энд и присоединились к флотилии Годвине216, стоявшей то ли на острове Уайт, то ли в Портленде.
Что бы ни говорилось в «Жизнеописании короля Эдуарда», действия Годвине и его сыновей до этого момента являлись чистой воды разбоем и ничем не отличались от действий Осгода Клапы. Однако затем их объединенная флотилия двинулась вдоль берега на восток, туда, где располагалась исконная вотчина Годвине, По мере продвижения все новые и новые сторонники прибывали к эрлу из прибрежных городов Суссекса и Кента, и его поход начинал все больше походить на триумф. Грабежей уже почти не было, происходящее напоминало, скорее, созыв ополчения. В рукописи «С» Англосаксонской хроники говорится (как это ни странно для текста, считающегося антигодвинистским), что эрл и его люди «не причиняли никакого большого вреда»; хотя в рукописи «Е», якобы отражающей прогодвинские настроения, отмечается, что некое насилие все же имело место217. Эти различия, опять-таки могут объясняться тем, что кентерберийскому летописцу, составлявшему протограф «Е», были доступны сведения, исходившие от местных жителей, непосредственных свидетелей событий.
Король Эдуард призвал жителей внутренних областей встать на защиту Лондона против войска Годвине, которое теперь выросло во внушительную силу. Как кажется, на сей раз у него возникли сложности с созывом ополчения. Изучив внимательно сообщения Англосаксонской хроники за этот период, мы обнаружим, что в них не фигурируют северные эрлы — Сивард и Леофрик. Те не названные по именам эрлы, о которых в рукописи «Е» сказано, что они были с королем и пятьюдесятью кораблями в Лондоне, — это, скорее всего, Ральф и Одда[21]. Если Леофрик и Сивард как-то участвовали в происходящем, трудно объяснить, почему король не смог найти замену Ральфу и Одде, которых он отстранил от командования флотом; в отсутствие Годвине и сыновей северные эрлы были очевидными кандидатами на эту роль. Учитывая, каким весом Леофрик и Сивард обладали в королевстве, и по контрасту с их активным вмешательством в события 1051 года, подобное «исчезновение со сцены» бросается в глаза. Почему они не поддержали короля, как годом ранее?
Как кажется, главная причина заключалась в том, что в 1051 году дело обернулось иначе, чем рассчитывали эрлы. Леофрик и Сивард, видимо, полагали, что король и Годвине договорятся, хотя эрл Уэссекса в какой-то мере утратит свое влияние. Но вместо этого Годвине и вся его семья лишились всех владений, были объявлены вне закона и изгнаны из страны. Леофрик и Сивард встревожились. За предшествующие двадцать лет трое «великих эрлов» привыкли к относительной стабильности, и внезапное изгнание одного из них заставило двух оставшихся задуматься о собственной участи. Если король Эдуард сумел расправиться подобным образом с могущественнейшим эрлом Годвине, кто может гарантировать, что он не возьмется потом за других? После того как Эдуард принял под свое непосредственное правление большую часть Уэссекса и тем самым существенно расширил сферу влияния и укрепил свою власть, подобное развитие событий стало казаться еще более вероятным. В результате, когда Годвине вернулся в Англию с флотом, северные эрлы предпочли самоустраниться.
Соответственно, в тот момент, когда Годвине двигался со своими кораблями вверх по Темзе, у короля фактически не оказалось войска, чтобы противостоять ему; в его распоряжении, не считая сил королевских тэнов, были только отряды его новых ставленников — Ральфа и Одды. 14 сентября Годвине прибыл в свое бывшее поместье, располагавшееся на южном берегу Темзы и называвшееся Саутворк. Он остановился там, дожидаясь начала прилива, чтобы с прибывающей водой миновать лондонский мост, а пока, воспользовавшись преимуществом, начал напрямую переговоры с лондонцами. Ему удалось убедить большинство горожан встать на его сторону или, по крайней мере, не оказывать противодействия. Затем корабли прошли под мостом, и два войска, как и в прошлом году, оказались лицом к лицу на разных берегах Темзы. На сей раз, однако, войско Эдуарда определенно было слабее и пребывало в нерешительности; возможно, не только Леофрик и Сивард считали, что в 1051 году король погорячился. Одним из тех, кто наверняка сочувствовал Годвине и его родичам, был вустерский епископ Эалдред, не сумевший (похоже, намеренно) перехватить Гарольда, направлявшегося в Ирландию. Не исключено, что именно из-за этой «неудачи» Эалдреду не удалось в 1051 году стать преемником архиепископа Эльфрика на Йоркской кафедре. Так или иначе, по-прежнему никто не хотел междоусобной войны, и стороны вновь начали переговоры, посредником в которых опять выступил епископ Стиганд. В итоге было заключено перемирие и назначено заседание королевского совета, который должен был собраться на следующий день. Теперь, когда стало ясно, что обстоятельства складываются в пользу Годвине, те, кто больше всего ратовал за его изгнание, испугались его мести. Одним из этих людей был архиепископ Роберт: он понял, к чему идет дело, и решил бежать, не дожидаясь совета. Архиепископ покинул Лондон в сопровождении двух своих «коллег» и соотечественников — епископов-нормандцев Ульфа и Вильгельма. Не исключено, что он, заботясь о собственной безопасности, прихватил с собой двух заложников, предоставленных королю эрлом Годвине в 1051 году. Возможно, король Эдуард ранее передал заложников Роберту в знак дружеского расположения или всего лишь поручил их его заботам, и тогда Роберт увез их без королевского соизволения. Если принять вторую версию, становится понятным сообщение Англосаксонской хроники о стычке у лондонских восточных ворот, в которой Роберт и его спутники «убили и покалечили многих юношей»: возможно, королевские тэны увидели, что архиепископ увозит заложников, и попытались воспрепятствовать этому, расценив действия Роберта как нарушение обязательств перед королем. «Французы» из Херефордшира также бежали — сначала под защиту своих замков, а затем, когда их официально отправили в изгнание, — в Шотландию. Уже из самого этого факта следует, что французские кастеляны из Херефорда не входили в состав гипотетической «пятой колонны» Вильгельма Нормандского. В противном случае они наверняка вернулись бы в Нормандию, вместо того чтобы рисковать головой, становясь наемниками в далекой северной стране.
21
Здесь в рассуждениях автора присутствует некоторая натяжка. В рукописи «Е» буквально сказано, что с королем были