— А кто доставил тебя к святилищу?
— Драеладр. Ныне действующий Драеладр, я хотела сказать.
— И до сих пор не забрал? — Гатаматар под высоким сводом оценивающе склонила голову на длинной шее. — На него не похоже.
Как бы ни относилась Гатаматар к человеческой родне крылатых драконов, но Драеладра она любила. И того, изначального, которому посвящено святилище, и «ныне действующего», как выразилась Бланш. Второго, наверное, любила сильнее.
— Боюсь, как бы что-то у него не случилось, — провидица замороженными пальцами смахнула слезу с ресницы. Слеза с едва слышимым звоном слетела на пол.
— Вот и меня здесь, в святилище, посетило такое странное чувство… — Гатаматар, описывая неширокие круги, стала снижаться. — По-моему, предчувствие катастрофы. Посетило и вновь прошло. — Гатаматар присела на пол неподалёку от Бланш. — Я пыталась его вызвать снова, чтобы определить, откуда мне ждать беды, но чувство так больше и не вернулось… Скажи мне, Бланш, правда ли, что ты умеешь читать будущее по глазам драконов?
Бланш знала, что Гатаматар в курсе, что она это умеет. Но у обеих имелась одна и та же особенность: гордость мешала прямо изложить просьбу, принуждала заходить издалека.
— Да, — ответила Бланш, — я могу посмотреть. Глаза драконов для меня открыты, я вижу в них не только будущее, но также и настоящее, а иной раз и прошлое себя кажет.
Сами же драконы обычно не видят того, о чём рассказывают их глаза. И можно представить, каково им узнавать, что в их глазах что-то есть, но совсем не с той стороны. Не зря и Гатаматар прежде к провидице не обращалась — кому из драконов приятно, когда практически сквозь них какой-то почти человек нечто осознаёт.
— Что ж, посмотри, — велела Гатаматар, — а я тебя за это доставлю туда, где ты обогреешься, — до чего для драконицы важно не быть обязанной!
Гатаматар приблизила к Бланш свою вытянутую морду. Бланш заглянула в калейдоскопические радужные оболочки ёё глаз — и без труда отвлеклась от всего, что выступало за границы этих круглых тарелок, в центре которых, словно диковинные весёлые змейки, живо пульсировали щелевидные зрачковые отверстия.
Перед взором провидицы зашуршал-завертелся многоцветный калейдоскоп, складывая всё новые образы из раскалённых от внутреннего света текуче-прекрасных радужных структур. Непостижимые картины одна за другой проносились мимо сознания Бланш. Она не пыталась их задержать, наперёд зная — время понятных для неё картин ещё не приспело.
Когда же ясно видимая фигура сложилась — из белоснежных уголков, устремившикся к центру рождающейся картины, Бланш тотчас уразумела, почему ей пришлось провести в этом святилище целый месяц сверх даты жёсткого испытания, установленный себе ею самой.
— Драеладр! — крикнула она белоснежной фигуре, как только та обрела законченный вид и способность двигаться. Способность, заложенную в картину, но так и не реализованную фигурой.
— Что — Драеладр? — заморгала Гатаматар, сбивая контраст и резкость картинки.
— Он умер, — глухим отмороженным голосом произнесла Бланш.
Что теперь будет?
Весточка от Кьяра пришла с птичьей почтой. Бедная птица, высоко же ей пришлось подниматься в поисках родной голубятни — на самую вершину Белой горы, где примостился город Ярал.
— Что пишут? — спросила Лулу Марципарина Бианка, когда Эрнестина Кэнэкта развернула шифрованное послание.
Дело происходило в рабочем кабинете разведчицы, который, впрочем, служил ей заодно и гостиной. Ох и трудно бывало порой Эрнестиине развести деловую и личную жизнь. Казалось бы, зачем, если в труднодоступном Ярале живут и с тобой общаются только свои. Здесь ведь с полгорода проработало под твоим началом.
— Кьяр хвастается, что заткнул за пояс других саламинских пиратов, — ответила разведчица, ещё ничего не успев прочитать. Беглое чтение шифровки в число её умений покуда не вошло. Лишь по длине письма и размеренному почерку можно было догадаться, что там, у Кьяра, ситуация достаточно спокойная.
— А зачем ему затыкать их за пояс?
— Я приказала, — Кэнэкта внутренне усмехнулась.
— Понимаю: государственный секрет, — поджала губы Марципарина.
— Не такой уже и секрет. И от тебя я даже настоящих секретов не прячу, — вздохнула Кэнэкта. — Если не скучно, слушай. Море Ксеркса для нас важно. Там ведь Адовадаи, Саламин, Лопволарое… Пока эти порты враждуют с некрократией, Владыка Смерти на Эузу войной не пойдёт. Вот мои люди и заняты, считай, единственным делом: выявляют по побережью мертвецких шпионов, чтоб им ржавый якорь в набальзамированную задницу!