— Мам...пап, вы же помните Гарри, не так ли? — начала Гермиона.
— Конечно, дорогая. Здравствуй Гарри, я — Джин, Джин Грейнджер.
— А я — Ричард, — сказал мистер Грейнджер и протянул руку.
Как и все отцы, которым представляют парней своих дочерей, он осмотрел мальчика с головы до пят, выискивая какой-либо недостаток, который даст основание предположить, что парень недостоин привязанности его девочки. Когда Гарри пожал его руку, Ричард убедился, что рукопожатие вышло достаточно крепким, чтобы подчеркнуть молчаливое послание — «сделаешь больно моей дочери — больно будет тебе».
— Миссис Грейнджер, мистер Грейнджер. Приятно с вами познакомиться, — сказал Гарри, кивая каждому. — Э...и спасибо за помощь на Рождество.
— О, всегда пожалуйста, Гарри, но никаких мистеров и миссис. Пожалуйста, Джин и Ричард.
Она с кривой усмешкой повернулась к дочери.
— Или он должен, забегая вперед, называть нас мамой и папой?
— МАМ! — Гермиона покраснела, но заулыбалась, когда вспомнила об их разговоре на Рождество.
— Ну, не похоже чтобы мы совсем его не знали. Твои письма за последние три года в основном были про этого молодого человека.
Это заставило их дочь покраснеть еще больше.
— Мы были удивлены, когда эта красивая сова доставила от Гарри сообщение о рождественском подарке и Святочном бале, и о том, что он хочет достать что-то особенное для своей девушки.
Так как Гермиона продолжала краснеть, Гарри обнял ее за талию.
— Все в порядке, Миона. Говорю тебе — относительно этого — все нормально. Я люблю тебя.
Брови старших Грейнжеров поползли вверх, и они посмотрели друг на друга при упоминании этого слова на букву «Л». Не само слово, но что-то в его взгляде, когда он его произнес, и та искренность, с которой они прозвучали. Когда Гермиона повернулась и в поисках утешения обняла Гарри, они поняли, что это определенно большее, чем просто школьное увлечение. Шутки в сторону — они оба почувствовали, что через несколько лет этот молодой человек будет называть их мама и папа.
— А теперь серьезно. Как вы двое сюда попали? Вы воспользовались тем автобусом, которым, ты говорила, раньше пользовался Гарри?
— Это автобус «Ночной рыцарь», мам, — нет, мы нашли кое-что получше. На самом деле, оно сейчас ждет на заднем дворе.
Гермиона снова открыла дверь и позвала.
— Добби!
Маленький эльф торопливо прошмыгнул на кухню и остановился, увидев Грейнджеров. Гермиона начала процедуру представления.
— Мама, папа, это Добби и он домовой эльф.
Сначала при виде маленького эльфа Грейнджеры были шокированы. Гермиона упоминала о них в нескольких письмах, включая громкие слова о эльфийском рабстве в начале года. Тогда они оба решили, что не достаточно разбираются в теме, чтобы вникать в это, пока их дочь не привела его.
— Здравствуй, Добби, — сказала Джин.
— Добби счастлив встретить родителей Гарри Поттеровой мисс Грейнджи, — ответил Добби.
Миссис Грейнджер вопросительно посмотрела на дочь, которая в ответ улыбнулась.
— Ну, присаживайся и устраивайся поудобнее, Добби.
Маленький эльф незамедлительно забормотал.
— Обращаются с Добби как с равным. Семья Грейнджи великого Гарри Поттера..., — остаток речи исказился, когда на глазах Добби выступили слезы.
— Ты наш друг, Добби, — возразил Гарри, — конечно, мы равны.
Спустя некоторое время Добби аппарировал в Малфой-мэнор, заверив Гарри, что услышит, когда тот позовет в обратный путь. Они провели следующую пару часов, знакомясь друг с другом, но когда немного позже мистер Грейнджер позвал Гарри в свой кабинет, тот снова занервничал.
После того, как Ричард налил себе стакан шотландского виски, он уселся в кожаное кресло и принялся изучать молодого человека, который, нервничая, сидел на самом краешке другого стула.
— Я полагаю, ты знаешь, почему ты здесь, Гарри?
— Э..э, думаю да, сэр, — нервничая, ответил Гарри. — Гермиона?
— Верно. Она мой единственный ребенок и вся моя жизнь, — начал Ричард, пока его глаза продолжали изучать молодого человека. — Только прошлым летом я снова отправлял мою маленькую девочку в школу, а теперь юная леди, которая выглядит в точности как она, приводит в дом молодого человека.