Гарри попросил Добби принести бутылку огневиски из Малфой-мэнора. Казалось, что Люциус только что заказал новую партию, прежде чем его приговорили гоблины. Первый глоток Ричардом Грейнджером этого напитка оказался очень забавным, когда он извергнул язык пламени, а его отбросило назад. Но когда он пришел в себя, то от души посмеялся.
Когда Гарри и Гермиона взяли домового эльфа за руки и исчезли, Джин повернулась к своему мужу.
— Ну как?
— Прекрасный молодой человек, я должен признать. Хотя я немного обеспокоен относительно его жизни в его доме.
— Согласна. Но не думаю, что он пострадал от этого. Ты видел, как он смотрит на Гермиону?
— К сожалению, да — проворчал Ричард, — ни одному парню не позволено любить мою дочь, пока ей не исполнится, по крайней мере, двадцать пять.
— Я что-то не помню, чтобы ты ждал, пока мне исполниться двадцать пять.
Он не мог не согласиться с логикой своей жены, так что пошел к себе в кабинет за еще одним стаканом огневиски, и подумал о маленькой девочке, которая носила платья с оборочками, и которой он читал сказки. Теперь казалось, что эта маленькая девочка живет в сказке, и нашла своего Прекрасного принца.
* * *
В последний вечер пасхальных каникул Гарри и Гермиона сидели за столом Гриффиндора, когда к ним подошла странная новая ведьма в слизеринской мантии и заговорила с ними.
— Гарри, Гермиона, — тихо начала она. — это я — Миллисент Булстрод.
После этого заявления из рук Гарри упала на его тарелку вилка, а он принялся изучать новую ведьму. У нее определенно были те же глаза, и некоторые схожие черты лица, но все о чем Гарри мог думать, это о том, как могла произойти такая перемена.
— Я только хотела сказать, что мне надо сесть с Драко на очень, — она подчеркнула слово «очень», — короткое время. Если можете, дайте знать близнецам, что это не для хорошего дела.
Она послала короткий кивок близнецам, сидящим дальше за столом, и не имевшим ни малейшего понятия, кто была эта юная ведьма.
— Э-э..., да..., конечно...Миллисент.
— О, и скажите им спасибо. Я всем им обязана и что-то подсказывает мне, что и вам двоим тоже.
— Удачи, Миллисент.
На ее лице вспыхнул улыбка, и она отправилась к столу Слизерина.
Гермиона посмотрела на Гарри.
— Ну, мы же говорили, что в Слизерине будет интересно, разве нет?
* * *
Барти Крауч-младший по-прежнему был в глубоком запое. Пора перед вторым испытанием была очень напряженной, и алкоголь, который он в течение этого времени употреблял, привел к зависимости от огневиски. Мало того, что он по-прежнему добавлял сильный алкогольный напиток в свое оборотное зелье (он открыл, что это помогает сохранить хорошее настроение в течение целого часа), но он больше никак не мог заснуть, кроме как вырубившись из-за его потребления. На его столе был календарь, на котором следующий после третьего испытания день был обведен красным. На следующий день после того как он передаст Гарри Поттера своему Хозяину, Барти собирался убить этого рыжеголового, извини за выражение, человека. Он все еще придумывал способы, как это сделать. Убивающее проклятье было слишком безболезненным для такого случая. У него была идея поместить его в подземную темницу, заполненную пищей, начиненной медленнодействующим ядом. Он даже скажет идиоту, что в пище яд, а затем просто позволит ему постараться не есть продукты, окружающие его.
Также Барти недавно выяснил, что самый большой страх Уизли — пауки, так что в настоящее время его любимым способом было помещение парня в медленно исчезающий защитный пузырь посреди колонии акромантулов. Лже-учитель защиты гадал — убьют ли его акромантулы прежде чем он умрет от чрезмерного количества продуктов собственной жизнедеятельности. В любом случае это будет приятный способ провести несколько часов. Крауч прикончил еще одну бутылку огневиски и начал свои обычные приготовления ко сну.
* * *
Волдеморт потихоньку сходил с ума. Он провел около года в компании Хвоста и заработал, и ощущал нестерпимый зуд в пальцах, держащих палочку. Как будто все было недостаточно плохо, но он еще заработал сыпь на своей нижней части, а Хвост так и не выяснил, как согреть свои руки.
— Хвост! — закричал Темный младенец. — Какое сегодня число?
— Какое-то апреля, мой Лорд, — ответил Петтигрю.
— Я же сказал, чтобы ты всегда знал точную дату. КРУЦИО!
— АААААААААААААА....
Пока одна часть его блестящего злодейского ума изливала свою ненависть в проклятии своего верного слуги, другая пришла к выводу, что сегодня должно быть восемнадцатое апреля. «Тогда восемнадцать минут пыток». Спустя шесть минут его голова начала болеть от криков его верноподданного, тогда он заставил Хвоста замолчать, а затем начали использовать Круциатус по новой. Пока Хвост безмолвно кричал от боли около его высокого стульчика — упс...около его регулируемого по высоте «Злодейского пункта приема пищи», он молча подсчитывал через сколько дней на него будут смотреть безжизненные глаза Гарри Поттера. «Шестьдесят семь дней». Злая усмешка появилась на его лице, но быстро пропала, когда он ощутил некоторый дискомфорт, который вышел из него.