Здесь лежит Добби, свободный домовик.
Ещё несколько секунд Гарри смотрел на свою работу, потом пошёл прочь. Шрам чуть-чуть покалывало, а голову переполняли мысли, что пришли, когда он рыл могилу, и обрели форму в темноте – ужасные и завораживающие.
Когда он вошёл в дом, все сидели в гостиной и слушали, что говорит Билл. Комната была очень хорошенькая, в светлых тонах, в камине ярко горел огонь. Гарри не хотелось пачкать ковёр землёй, поэтому он остался стоять у двери.
– Удачно, что Джинни приехала домой на каникулы. Будь она в Хогвартсе, её могли схватить раньше, чем мы успеем к ней добраться. А так она тоже в безопасности.
Билл оглянулся и заметил Гарри.
– Я всех забрал из «Норы», – объяснил он. – Переправил их к тете Мюриэль. Раз Пожиратели смерти узнали, что Рон с тобой, к ним наверняка явятся… Да не извиняйся ты, – прибавил он, заметив, какое у Гарри стало лицо. – Это всё равно рано или поздно случилось бы, папа давно нас предупреждал. Наша семья – самые отъявленные осквернители чистоты крови.
– А чем их защитили? – спросил Гарри.
– Заклятием Доверия. Хранитель Тайны – папа. На нашем коттедже такое же заклятие, а я Хранитель Тайны. На работу нам, конечно, уже нельзя, но это теперь не так уж важно. Олливандера и Крюкохвата тоже переправим к тете Мюриэль, как только они чуть-чуть придут в себя. У неё места хватает, а у нас тесновато. Ноги у Крюкохвата уже заживают, Флёр напоила его «Костеростом». Через час, наверное, можно будет их обоих…
– Нет, – сказал Гарри.
Билл удивлённо взглянул на него.
– Они оба мне нужны. Я хочу с ними поговорить. Это очень важно.
Гарри услышал в своём голосе неожиданную властность, ту уверенность в своей цели, что пришла к нему, пока он копал могилу для Добби. На него смотрели недоуменные лица.
– Я пойду умоюсь, – сказал Гарри Биллу, глядя на свои руки, измазанные землёй и кровью Добби. – А потом мне надо поговорить с ними, срочно.
Он вошёл в маленькую кухоньку, к умывальнику у окна, выходящего на море. Над горизонтом разгорался рассвет, перламутрово-розовый и золотистый. Гарри стал умываться, одновременно продолжая цепочку мыслей, начатую в тёмном саду.
Добби уже не сможет рассказать, кто отправил его к ним в подвал, но Гарри точно знал, что он видел. Ярко-голубой глаз выглянул из осколка зеркальца, и помощь пришла. В Хогвартсе тот, кто просит помощи, всегда её получает.
Гарри вытер руки, не замечая красоты за окном, не прислушиваясь к разговору в гостиной. Глядя на океан, он чувствовал, что как никогда близко подошёл к самой сути происходящего.
Шрам всё ещё покалывало, и Гарри знал, что Волан-де-Морт тоже приближается к цели. Гарри понимал – и в то же время не понимал. Чутьё подсказывало одно, разум говорил совсем другое. Дамблдор в его воображении улыбался, сложив вместе кончики пальцев, как будто в молитве.
Ты оставил Рону делюминатор… Ты понимал его… и дал ему возможность вернуться.
Ты и Хвоста понимал… Ты знал, что в глубине души он всё-таки жалеет…
Если ты так хорошо их знал… Что ты знал обо мне, Дамблдор?
Неужели так нужно – чтобы я знал о Дарах, но не искал их? Ты представлял себе, как это будет трудно? Потому всячески усложнял задачу? Чтобы я успел до этого додуматься?
Гарри замер на месте, застывшим взглядом уставившись вдаль, где поднимался из-за горизонта ослепительный золотой ободок. Потом взглянул на свои чистые руки и удивился, что всё ещё держит полотенце. Отложил его в сторону и снова вернулся в прихожую. Шрам вдруг резанула боль, и в голове промелькнул – стремительно, словно отражение стрекозы на поверхности пруда – силуэт хорошо знакомого здания.
У подножия лестницы стояли Билл и Флёр.
– Мне нужно поговорить с Крюкохватом и Олливандером, – сказал Гарри.
– Нет, – сказала Флёр. – П'гидётся подождать, Арри. Они больны, измучены…
– Мне очень жаль, – без нажима ответил Гарри, – но я не могу ждать. Я должен поговорить с ними сейчас. Наедине… с каждым по отдельности. Это срочно.
– Проклятье, Гарри, что происходит? – не выдержал Билл. – Ты являешься к нам с мёртвым домовиком и полуобморочным гоблином, у Гермионы такой вид, как будто её пытали, а Рон наотрез отказывается что-нибудь рассказывать…
– Мы не можем рассказать, чем мы заняты, – напрямик объявил Гарри. – Ты из Ордена, Билл, ты знаешь, что Дамблдор завещал нам дело и велел никому больше об этом не рассказывать.
Флёр что-то нетерпеливо пробормотала, но Билл не смотрел на неё, он смотрел на Гарри. Трудно было понять выражение его изуродованного шрамами лица. Наконец Билл сказал: