– Грецкий орех и сердечная жила дракона, – проговорил он. – Двенадцать и три четверти дюйма. Прочная, жёсткая. Эта палочка принадлежала Беллатрисе Лестрейндж.
– А эта?
Олливандер так же внимательно осмотрел вторую палочку.
– Боярышник и волос единорога. Ровно десять дюймов. Умеренной упругости. Это была палочка Драко Малфоя.
– Была? – повторил Гарри. – Она же и сейчас его?
– Не думаю. Если вы взяли её с бою…
– Ну да.
– Скорее всего, она теперь ваша. Разумеется, тут имеет значение, как именно волшебная палочка перешла из рук в руки. Многое зависит и от самой палочки. Но в целом волшебная палочка, взятая в бою, честно служит новому владельцу.
В комнате было очень тихо, только вдалеке плескалось море.
– Вы так говорите о волшебных палочках, как будто они живые, – сказал Гарри. – Как будто они чувствуют, сами что-то решают.
– Волшебная палочка выбирает себе волшебника, – сказал Олливандер. – Те, кто изучает волшебные палочки, всегда знали об этом.
– И всё-таки можно пользоваться волшебной палочкой, которая тебя не выбирала? – спросил Гарри.
– О да, если вы настоящий волшебник, то можете направлять свою магию практически через любой инструмент. Однако самые лучшие результаты достигаются в тех случаях, когда между палочкой и волшебником существует духовное родство. Эти взаимоотношения очень сложны. Вначале взаимное притяжение, потом совместный опыт… Палочка учится у волшебника, волшебник – у палочки.
Волны разбивались о берег и снова откатывались назад – печальный звук.
– Я отобрал эту палочку у Драко Малфоя, – сказал Гарри. – Будет она меня слушаться?
– Полагаю, да. Принадлежностью волшебной палочки управляют сложнейшие законы, но, как правило, палочка побеждённого покоряется новому хозяину.
– А мне, значит, можно пользоваться этой? – Рон вытащил из кармана и протянул Олливандеру палочку Хвоста.
– Каштан и сердечная жила дракона, девять дюймов с четвертью. Хрупкая. Меня заставили сделать её вскоре после того, как похитили, – для Питера Петтигрю. Да, если вы взяли её с бою, она будет слушаться вас охотней, чем любая другая палочка.
– Это со всеми палочками так? – спросил Гарри.
– Думаю, да, – ответил Олливандер, глядя на Гарри выпуклыми глазами. – Вы задаёте глубокие вопросы, мистер Поттер. Наука о волшебных палочках – весьма сложная отрасль магии, полная тайн и загадок.
– Выходит, не обязательно убивать прежнего хозяина, чтобы завладеть волшебной палочкой? – спросил Гарри.
Олливандер поперхнулся:
– Убивать прежнего хозяина? Что вы, я бы не сказал, что это обязательно.
– Существуют легенды, – проговорил Гарри; сердце у него забилось сильнее, и шрам сразу отозвался болью. Гарри не сомневался, что Волан-де-Морт приступил к выполнению своего плана. – Легенды о волшебной палочке – или нескольких палочках, – которые переходили от одного хозяина к другому посредством убийства.
Олливандер побледнел. Его лицо казалось тускло-серым на фоне белоснежной наволочки, огромные глаза в кровавых прожилках выпучились, как будто от страха.
– Я думаю, всего одна палочка, – прошептал он.
– И Сами-Знаете-Кто интересуется этой палочкой, так? – спросил Гарри.
– Я… как вы узнали? – прохрипел Олливандер, с мольбой оглядываясь на Рона и Гермиону.
– Он хотел, чтобы вы научили его, как преодолеть связь между нашими волшебными палочками, – сказал Гарри.
Олливандер пришёл в ужас.
– Он мучил меня, поймите! Заклятие Круциатус! Я… я не мог не рассказать ему, о чём знал… вернее, догадывался…
– Я понимаю, – сказал Гарри. – Вы рассказали ему о перьях-близнецах? Посоветовали просто-напросто одолжить чужую волшебную палочку?
Олливандер медленно кивнул, потрясённый осведомленностью Гарри.
– Только это не сработало, – продолжал Гарри. – Моя палочка всё равно победила ту, одолженную. Вы можете объяснить, почему так вышло?
Олливандер покачал головой – так же медленно, как только что кивал.
– Я… никогда не слышал ни о чём подобном. В ту ночь ваша палочка совершила нечто беспрецедентное. Связь двух сердцевин – редчайшее явление, а уж почему ваша волшебная палочка переломила чужую, взятую на время, я просто не могу себе представить…
– Мы сейчас говорили о другой палочке – той, что переходит из рук в руки посредством убийства. Когда Сами-Знаете-Кто понял, что моя волшебная палочка ведёт себя странно, он опять пришёл к вам и спросил про ту самую, другую, правильно?