Он поднял волшебную палочку: поцелуй дементора его не коснётся, что бы там ни было потом! Гарри думал о Роне и Гермионе, когда шептал:
– Экспекто патронум!
Серебряный олень вырвался из его палочки и взмыл в воздух. Дементоры бросились врассыпную, а откуда-то из мрака раздался торжествующий вопль:
– Это он, вон там, там, я видел его Патронуса, это олень!
Дементоры отступили, в небе снова загорелись звёзды, а шаги Пожирателей смерти стали громче. Гарри в панике не знал, на что решиться, как вдруг позади громыхнул засов, одна из дверей на левой стороне переулка отворилась, и грубый голос сказал:
– Поттер, сюда, скорее!
Гарри без колебаний повиновался. Втроём они протиснулись в приоткрытую дверь.
– Идите наверх, мантию не снимать, тихо! – проговорил высокий человек, проходя мимо них на улицу и захлопывая за собой дверь.
Гарри не сразу сообразил, куда они попали, но сейчас, в тусклом свете единственной свечи, разглядел неопрятный, засыпанный опилками зал в «Кабаньей голове». Ребята бросились за стойку, ко второй двери, за которой вела наверх скрипучая деревянная лестница. Со всех ног взбежав по ней, они оказались в гостиной с потёртым ковром и камином, над которым висела большая картина маслом – портрет светловолосой девочки, глядевшей в пространство рассеянными ласковыми глазами.
Снизу, с улицы, послышались громкие голоса. Не снимая мантии-невидимки, они подползли к запылённому окну и поглядели вниз. Их спаситель, в котором Гарри узнал теперь владельца «Кабаньей головы», был единственной фигурой без капюшона.
– И что? – выкрикивал он в одно из закрытых капюшонами лиц. – И что? Вы посылаете дементоров в мой переулок. Я и ещё раз Патронуса на них напущу! Я не потерплю их рядом с собой, слышите? Не потерплю!
– Это был не твой Патронус! – ответил Пожиратель смерти. – Это был олень – Патронус Поттера!
– Олень! – проревел трактирщик, доставая волшебную палочку. – Олень, как же, кретин ты этакий. Экспекто патронум!
Из палочки вырвалось что-то огромное и рогатое, сломя голову пронеслось по направлению к Главной улице и скрылось из виду.
– Нет, тот был другой… – проговорил Пожиратель смерти неуверенно.
– Кто-то нарушил комендантский час, ты ведь слышал, какой поднялся вой, – сказал один из его товарищей, обращаясь к трактирщику. – Кто-то вышел на улицу, несмотря на запрет…
– Если мне нужно выпустить на улицу кошку, я её выпущу, и плевать мне на ваш комендантский час.
– Так это ты запустил Воющие чары?..
– А если и я? Вы отправите меня в Азкабан? Казните за то, что я высунул нос из-за собственной двери? Давайте, приступайте, раз вам так неймётся. Я только надеюсь ради вашего же блага, что вы ещё не похватались за свои Чёрные Метки и не вызвали его. Ему не понравится, что его гоняют туда-сюда ради меня и моей старой кошки, а, как вы думаете?
– За нас не беспокойся! – сказал один из Пожирателей смерти. – Побеспокойся лучше о себе, нарушитель комендантского часа!
– И где же вы станете сбывать свои зелья и отравы, если мой трактир закроется? Что станется с вашим приработком?
– Ты нам угрожаешь?
– Я держу язык за зубами, поэтому вы сюда и приходите, правда?
– А всё-таки я видел Патронуса-оленя! – громко заявил первый Пожиратель смерти.
– Оленя? – просипел трактирщик. – Это козёл, кретин!
– Ладно, мы обознались, – сказал второй Пожиратель смерти. – Попробуй только ещё раз нарушить комендантский час – уж тогда ты так легко не отделаешься!
И Пожиратели смерти зашагали обратно к Главной улице. Гермиона даже застонала от облегчения, выбралась из-под мантии и села на колченогий стул. Гарри поплотнее задёрнул занавески и сбросил мантию с себя и Рона. Они слышали, как трактирщик внизу задвигает засов, потом ступеньки заскрипели под его шагами.
Гарри вдруг бросился в глаза предмет на каминной полке: маленькое прямоугольное зеркало, стоявшее прямо под портретом девочки.
Трактирщик вошёл в комнату.
– Идиоты безмозглые! – сказал он сердито, переводя взгляд с одного на другого. – Зачем вас сюда принесло?
– Спасибо, – ответил Гарри. – Нет слов, чтобы выразить нашу благодарность. Вы спасли нам жизнь.
Трактирщик фыркнул. Гарри подошёл к нему, глядя прямо в лицо и стараясь мысленно отвлечься от длинных спутанных седых волос и бороды. Очки. Глаза за помутневшими линзами светились пронзительной, яркой синевой.