— …а твои волосы слишком длинные, Рональд, мне даже на секунду показалось, что ты Джиневра. Мерлинова борода, во что одет Ксенофилиус Лавгуд? Он похож на яичницу! А ты кто такой? — рявкнула она на Гарри.
— А, тетя Мюриэл, это наш кузен Барни.
— Еще один Уизли? Вы плодитесь, как гномы! А Гарри Поттера нет? Я надеялась его увидеть. Мне казалось, он твой друг, Рональд, или же ты просто хвастался?
— Нет… он не смог прийти…
— Хм-м. Нашел какую-нибудь причину, да? Не такой он бестолковый тогда, как выглядит на газетных фотографиях. Я только что учила невесту, как правильно носить мою диадему, — крикнула она Гарри. — Гоблинской работы, уже много столетий принадлежит моей семье. Она, конечно, красивая девочка, но все же… француженка. Так-так, найди мне хорошее место, Рональд. Мне уже сто семь лет, ноги не те, что в молодости…
Рон многозначительно посмотрел на Гарри, проходя мимо, и на какое-то время пропал. К тому времени, как они снова встретились у входа, Гарри успел проводить дюжину людей к своим местам. Шатер был уже почти полон, а перед входом наконец-то не стояла очередь.
— Мюриэл — просто кошмар, — сказал Рон, утирая лоб рукавом. — Раньше она приезжала к нам каждое Рождество, а потом, слава Богу, обиделась, потому что Фред и Джордж за обедом взорвали навозную бомбу под ее стулом. Папа всегда говорил, что она за это вычеркнет их из завещания — как будто это им интересно, они же такими темпами скоро станут самыми богатыми из всей нашей родни… Ух ты, — добавил он, увидев, что к ним спешит Гермиона. — Ты выглядишь здорово!
— Всегда это тебя удивляет! — с улыбкой парировала Гермиона. На ней было воздушное сиреневое платье и туфельки на высоком каблуке, волосы аккуратно уложены. — Твоя двоюродная бабушка, впрочем, не согласна. Я встретила ее наверху, когда она отдавала Флер диадему. Она сказала: «О господи, это та магглорожденная девица?», а потом: «Плохая осанка и тощие лодыжки».
— Не принимай близко к сердцу, она всем грубит, — сказал Рон.
— Болтаете о Мюриэл? — спросил Джордж, вместе с Фредом выходя из шатра. — Да, она мне только что сказала, что мои уши растут как-то однобоко. Старая перечница. Жалко, правда, что с нами нет больше старого дядюшки Билиуса — на свадьбах с ним всегда было весело.
— Это не он увидел Грима и через день умер? — спросила Гермиона.
— Ну, да, ближе к концу жизни он стал странноват, — признался Джордж.
— Но до того как он сбрендил, он был душой любой вечеринки, — сказал Фред. — Бывало, он выпивал целую бутылку огневиски, выскакивал на танцпол, задирал мантию и начинал вытаскивать букеты цветов у себя из…
— Да, похоже, он был действительно очарователен, — проговорила Гермиона; Гарри давился от смеха.
— Почему-то так и не женился, — сказал Рон.
— Рон, ты меня изумляешь!
Они так хохотали, что не заметили припозднившегося гостя — темноволосого молодого человека с длинным крючковатым носом и плотными темными бровями, — пока тот не протянул приглашение Рону и не обратился к Гермионе:
— Ти прекрасно виглядишь.
— Виктор! — вскричала она и выронила свою маленькую, украшенную бисером сумочку. Та рухнула на землю с неожиданно громким для своих размеров стуком. Наклонившись, чтобы подобрать ее, Гермиона смущенно сказала: — Я не знала, что ты… о, господи… так рада тебя видеть… как дела?
Уши Рона снова стали пунцовыми. Прочитав приглашение Крама с таким видом, будто не верит ни одному слову, он нарочито громко спросил:
— Откуда ты взялся?
— Флер пригласила мене, — ответил Крам, удивленно подняв брови.
Гарри, не испытывавший, в отличие от Рона, к Краму никакой неприязни, пожал ему руку; затем, понимая, что благоразумнее всего будет побыстрее увести Крама подальше от Рона, предложил проводить его до кресла.
— Твой друг не рад видеть мене, — сказал Крам, когда они прошли в заполненный шатер. — Или он сродник те? — добавил он, посмотрев на кудрявые рыжие волосы Гарри.
— Кузен, — пробормотал Гарри, но Крам его и не слушал. Его появление вызвало переполох, особенно среди вейл. В конце концов, он был знаменитым игроком в квиддич. Пока люди вытягивали шеи, стараясь получше его рассмотреть, Рон, Гермиона, Фред и Джордж торопливо подбежали к Гарри.
— Пора садиться, — сказал Фред, — или нас сейчас переедет кортеж невесты.
Гарри, Рон и Гермиона сели во второй ряд, позади Фреда и Джорджа. Гермиона краснела, уши Рона по-прежнему были пунцовыми.
— Ты заметил, что он отрастил какую-то глупую бородку? — спросил он Гарри после недолгого молчания. Гарри что-то неразборчиво проворчал в ответ.
Шатер наполнялся тревожным ожиданием. Негромкие разговоры иногда прерывались взрывами хохота. По ковру прошли мистер и миссис Уизли, улыбаясь и махая родственникам. На миссис Уизли была новенькая мантия аметистового цвета и такого же цвета шляпка.
Затем у входа появились Билл и Чарли, оба в парадных мантиях с большими белыми розами в петлицах. Фред присвистнул от восхищения; кузины-вейлы захихикали. Затем все замолчали; откуда-то — похоже, из золотистых воздушных шаров — зазвучала музыка.
— О-о-о! — произнесла Гермиона, разворачиваясь в кресле, чтобы увидеть вход.
Все присутствовавшие в шатре волшебники и волшебницы ахнули, когда вошли месье Делакур и Флер. Флер словно скользила по ковру, а сияющий месье Делакур едва ли не подпрыгивал. На Флер было простое белое платье, но от нее точно исходило мощное серебристое сияние. Обычно это сияние просто затмевало любого, кто оказывался рядом с Флер, но сегодня эти лучи словно передавали ее красоту всем присутствующим. Джинни и Габриэль, обе в золотых платьях, выглядели даже прелестнее, чем обычно, а когда Флер подошла к Биллу, показалось, что тот никогда и не встречал Фенрира Грейбэка.
— Дамы и господа, — произнес слегка монотонный голос, и Гарри, слегка шокированный, увидел рядом с Биллом и Флер того же низкого волшебника с клочковатыми волосами, который произносил речь на похоронах Дамблдора. — Мы собрались сегодня здесь, чтобы отпраздновать единение двух преданных душ…
— Да, моя диадема очень хорошо подошла, — довольно громко прошептала тетя Мюриэл. — Но, должна заметить, на платье Джиневры слишком уж глубокий вырез.
Джинни с улыбкой огляделась вокруг, подмигнула Гарри, затем снова посмотрела вперед. Мысли Гарри унеслись далеко от шатра — к вечерам, проведенным наедине с Джинни в уединенных местах школьной территории. Казалось, это было так давно; Гарри всегда казалось, что все было слишком хорошо, чтобы быть настоящим — словно он воровал прекраснейшее время из жизни нормального человека, человека, у которого не было на лбу шрама в виде молнии…
— Согласен ли ты, Уильям Артур, взять в жены Флер Изабель…
В первом ряду миссис Уизли и мадам Делакур тихо всхлипывали, спрятав лица в кружевных платочках. Откуда-то из глубины шатра послышались трубные звуки — это Хагрид достал один из своих платков размером с хорошую скатерть. Гермиона повернулась и украдкой взглянула на Гарри; ее глаза тоже были полны слез.
— …пока смерть не разлучит вас.
Волшебник с клочковатыми волосами взмахнул палочкой над головами Билла и Флер, и на них посыпались серебристые звезды, окружив обнявшихся влюбленных. Когда Фред и Джордж зааплодировали, золотистые воздушные шары лопнули. Райские птицы и маленькие золотые колокольчики вылетели и выплыли из них, и к шуму добавились птичьи трели и мелодичный перезвон.
— Леди и джентльмены! — воскликнул волшебник с клочковатыми волосами. — Встаньте, пожалуйста! Все поднялись со своих мест, тетя Мюриэл при этом громко заворчала; волшебник снова взмахнул палочкой. Кресла поднялись в воздух, а матерчатые стены шатра исчезли, так что все оказались под большим навесом, который поддерживали золотые шесты. Открылся великолепный вид на освещенный солнцем фруктовый сад и окружающую его живописную местность. Затем прямо в центре тента возник бассейн из расплавленного золота; затвердев, он превратился в блистающую танцплощадку. Парившие кресла сами расставились вокруг маленьких столиков, накрытых белыми скатертями, затем на сцену прошли оркестранты в золотых мантиях.