Гарри и Додж взглянули наверх и увидели, что над ними стоит тётя Мюриэль, в воласах у неё пляшут страусовые перья, в руке — бокал шампанского. — Вы знаете, она написала книгу о Дамблдоре!
— Привет, Мюриэль, — сказал Додж. — Да, мы как раз обсуждаем…
— Ты, там! Дай мне свой стул, мне всё-таки сто семь!
Ещё один рыжеволосый кузен Висли вскочил со стула с ошалелым видом, а тётя Мюриэль крутанула этот стул с неожиданной силой и устроилась на нём между Доджем и Гарри.
— Привет ещё раз, Барри, или как там тебя, — сказала она Гарри. — Ну, что ты там говорил о Рите Моските, Элфиас? Ты знаешь, что она написала биографию Дамблдора? Жду не дождусь прочитать. Надо не забыть оставить заказ у Флориша и Блотса!
От этих слов Додж замкнулся и помрачнел, но тётя Мюриэль осушила свой бокал и щёлкнула пальцами проходившему официанту, чтобы дал новый. Она изрядно отхлебнула шампанского, рыгнула и заявила: — Нечего изображать из себя пару набитых лягушек! Прежде чем он стал такой уважаемый, и представительный, и вообще весь из себя такой, всякие забавные слухи ходили про Альбуса!
— Укусы плохо информированных, — сказал Додж, краснея, как редиска.
— Кто бы говорил, Элфиас, — хохотнула тётя Мюриэль. — Я-то заметила, как ты в своих воспоминаниях щекотливые моментики объезжал!
— Мне жаль, если вы так думаете, — сказал Додж, ещё холоднее. — Уверяю вас, я писал сердцем.
— Ой, мы все знаем, как ты поклоняешься Дамблдору; ручаюсь, ты будешь считать его святым, даже если выплывет наружу, что он уделал со своей сестрой-сквибой!
— Мюриэль! — протестующее воскликнул Додж.
По груди Гарри потекла струйка холода, и ледяное шампанское было тут не при чём.
— Что вы имеете в виду? — спросил он у тёти Мюриэль. — Кто говорит, что его сестра была сквибом? Я думал, он болела.
— Тогда ты, Барри, неправильно думал! — сказала тётя Мюриэль, явно довольная произведённым ею эффектом. — И вообще, как ты решил, что что-то про это знаешь? ЭТО случилось за долгие годы до того, как ты, дорогой мой, вообще думать начал, и правда в том, что те из нас, кто тогда жил, так толком и не узнали, что же произошло. Потому я и не могу дождаться, что там Москита раскопала! Дамблдор долго держал эту свою сестричку под замком!
— Неправда! — выдохнул Додж, — абсолютная неправда!
— Он никогда не рассказывал мне, что его сестра — сквиб, — сказал Гарри, не думая, всё ещё чувствуя холод внутри.
— А с какой такой стати он вообще стал бы тебе рассказывать? — пронзительно выкрикнула Мюриэль, слегка покачнувшись на стуле при попытке сфокусировать глаза на Гарри.
— Причина, почему Альбус никогда не говорил об Ариане, — начал Элфиас голосом, скованным от избытка чувств, — я бы сказал, совершенно ясная. Он был так душевно опустошён её смертью…
— А почему никто никогда её не видел, Элфиас? — визгливо перебила его Мюриэль. — Почему половина из нас вообще узнала о том, что она была, только когда вынесли гроб и устроили похороны? Где был такой святой Альбус, когда Ариана сидела в погребе? Блистал в Хогвартсе, и в голову не брал, что творится в его собственном доме!
— Что вы имеете в виду — сидела в погребе? — спросил Гарри. — Это как?
У Доджа стал совсем несчастный вид. Тётя Мюриэль опять хохотнула и ответила Гарри:
— Дамблдорова матушка была жуткая женщина, просто жуткая. Магглорождённая, хотя, как я слышала, претендовала на иное…
— У неё никогда не было таких претензий! Кендра была чудесная женщина, — с жалким видом прошептал Додж, но тётя Мюриэль его проигнорировала.
— …гордая и очень властолюбивая, из тех ведьм, для которых стыдобушка произвести на свет сквиба…
— Ариана не была сквибой! — выдавил Додж.
— Ты так говоришь, Элфиас, но тогда объясни, почему её никогда не приглашали в Хогвартс! — заявила тётя Мюриэль, и снова обратилась к Гарри. — В наше время появление сквибов часто замалчивали, хотя до того, чтобы запереть маленькую девочку в доме, как в тюрьме, и делать вид, что её вообще не существует, обычно не доходило…
— Говорю тебе, там было не так! — заявил Додж, но тётя Мюриэль неслась дальше, по-прежнему обращаясь к Гарри:
— Сквибов обычно сплавляли в маггловские школы и напутствовали встроиться в мир магглов… много гуманнее, чем пытаться найти им место в волшебном мире, где они были бы низшим классом, но Кендре, по её природе, и присниться не могло — отправить свою дочь в школу к магглам…
— Ариана была очень хрупкая! — сказал Додж с отчаянием. — Её здоровье не позволяло ей…
— … не позволяло выходить из дому? — хмыкнула Мюриэль. — Тем не менее, её никогда не водили к Святому Мунго, и ни разу не позвали к ней целителя!
— Ну, Мюриэль, откуда ты это взяла…
— К твоему сведению, Элфиас, мой кузен Ланселот как раз тогда был целителем в Святом Мунго, и рассказывал у нас дома, под строгим секретом, что Ариану в госпитале ни разу не видели. Очень это ему казалось подозрительным!
Додж выглядел так, словно вот-вот разрыдается. Тётя Мюриэль, очень довольная собой, щёлкнула пальцами, требуя ещё шампанского. Гарри, оцепенев, вспоминал, как Десли когда-то одёргивали его, запирали его, убирали с глаз долой — за то преступление, что он был волшебником. Действительно ли Дамблдоровой сестре выпала та же злая судьба, только наизнанку — сидеть под замком за нехватку волшебности? И неужели Дамдлдор в самом деле оставил её этой злой судьбе, а сам блистал в Хогвартсе и развивал свои таланты?
— В общем, если бы Кендра не умерла первой, — подытожила Мюриэль, — я бы сказала, что это она прикончила Ариану…
— Как ты можешь так, Мюриэль! — простонал Додж. — Чтобы мать убила собственную дочь? Думай, что говоришь!
— Если эта так называемая мать смогла запереть дочку на годы, то почему бы и нет? — пожала плечами тётя Мюриэль. — Но как я сказала, это не важно, потому что Кендра умерла раньше Арианы — никто толком не знает, отчего…
— Да, Ариана могла предпринять отчаянную попытку освободиться, и в этой борьбе убить Кендру, — задумчиво протянула тётя Мюриэль. — Тряси своей головой сколько угодно, Элфиас. Ты же был на Арианиных похоронах, так ведь?
— Да, я там был, — проговорил Додж дрожащими губами, — и мне не вспомнить более печального, безнадёжно печального события. Сердце Альбуса было разбито…
— И не только сердце. Разве Аберфорт не расквасил ему нос, прямо на похоронах?
Если Додж и до этого выглядел охваченным ужасом, это было ничто то по сравнению с тем, каким он стал сейчас. Похоже, Мюриэль нанесла ему удар в спину. Она громко хохотнула и очередной раз хлебнула шампанского, залив вином подбородок.
— Как ты можешь… — прохрипел Додж.
— Моя мать водилась со старой Батильдой Багшот, — улыбнулась тётя Мюриэль. — Батильда расписала всё это моей матушке, а я подслушала из-за двери. Скандал у гроба. Дело было, рассказывала Батильда, так, что Аберфорт орал, что это Альбус виноват в смерти Арианы, а потом дал ему в морду. По словам Батильды, Альбус даже не защищался, и это само по себе странно. Альбус мог Аберфорта в поединке размазать, даже свяжи ему руки за спину.
Мюриэль глотнула ещё шампанского. Переживание старых скандалов, казалось, взбодрило её в той же степени, в какой устрашило Доджа. Гарри не знал, что думать, чему верить. Он хотел правды, но всё, что мог Додж, это сидеть и жалко блеять, что Ариана была больна. Гарри не мог поверить, чтобы Дамблдор в собственном доме позволил твориться такой жестокости, но в этой истории было что-то несомненно странное.
— И я тебе ещё скажу, — Мюриэль легонько икнула и поставила бокал. — Я думаю, Батильда всё выложила Рите Моските. Все эти намёки в Москитином интервью насчёт важного источника, близкого к Дамблдорам — все знают, что она была там всё время истории с Арианой, так что всё сходится!
— Батильда никогда не стала бы говорить с Ритой Москитой! — прошептал Додж.
— Батильда Багшот? — сказал Гарри. — Автор Истории Магии?
Это имя было напечатано на обложке одного из Гарриных учебников, хотя, надо признать, не из тех, которые он внимательно читал.