Гарри подумал, что задохнётся; он не мог ни дышать, ни видеть, и единственное в этом мире были рука Рона и пальцы Эрмионы, которые медленно выскальзывали…
И потом он увидел дверь дома номер двенадцать на площади Мракэнтлен, с дверным молотком-змеёй, но прежде чем он смог перевести дыхание, был вопль и вспышка пурпурного огня: рука Эрмионы вцепилась в него, как клещи, и всё опять потемнело.
Глава четырнадцатая Вор
Гарри открыл глаза, и его ослепили зелень и золото; он понятия не имел о том, что произошло, он лишь знал, что под ним что-то вроде листьев и веток. С усилием наполняя воздухом опустевшие легкие, он моргнул и понял, что яркий, режущий глаза свет — солнечные лучи, льюшиеся сквозь полог из листвы высоко над ним. Потом у самого его лица что-то дернулось. Гарри рывком поднялся на четвереньки, готовый встретить какое-нибудь маленькое злобное создание, но увидел, что таинственное «это» — нога Рона. Оглядевшись, Гарри понял, что они все трое лежат в лесу, и, похоже, в полном одиночестве.
Первая мысль Гарри была о Запретном лесе, и на мгновение, хотя он и знал, как глупо и опасно было бы для них появиться на землях Хогвартса, его сердце запрыгало от идеи прокрасться под прикрытием деревьев в хижину Хагрида. Но тут Рон тихо застонал, и Гарри за те мгновения, когда он полз к другу, понял, что это не Запретный Лес. Деревья выглядели моложе, стояли не так плотно, и земля была чище.
Тут он увидел Эрмиону, она тоже стояла на четвереньках — у головы Рона. В тот миг, как взгляд Гарри упал на Рона, все другие заботы вылетели у него из головы: весь левый бок Рона промок от крови, и на устланной листьями земле чётко выделялось его бледное, посеревшее лицо. Многосущное зелье выветривалось — Рон был на полпути превращения из Каттермола в самого себя, и его волосы рыжели и рыжели, в то время как с лица исчезали последние краски.
— Что с ним стряслось?
— Расщепился, — ответила Эрмиона; её пальцы уже возились с рукавом рубашки Рона, где крови было больше всего, и где она была темнее всего.
Гарри с ужасом наблюдал, как Эрмина разрывает на Роне рубашку. Он всегда думал, что Расщепление — что-то смешное, но это… У него внутри всё неприятно сжалось, когда Эрмиона обнажила плечо Рона, и там не хватало целого ломтя плоти, отрезанного ровно, будто ножом.
— Гарри, быстрее, у меня в сумке, там маленькая бутылочка с наклейкой, «Эссенция ясенца"…
— Сумочка… сейчас…
Гарри кинулся к тому месту, куда приземлилась Эрмиона, схватил крошечную бисерную сумочку и сунул в неё руку. Тут же предмет за предметом стали подворачиваться ему под пальцы. Он нащупывал кожаные переплеты книг, шерстяные рукава свитеров, каблуки туфель…
— Быстрее же!
Гарри схватил с земли свою палочку и сунул её в нутро волшебной сумочки.
— Ассио ясенец!
Из сумочки вылетел маленький коричневый пузырёк; он поймал его и поспешил к Эрмионе и Рону. Глаза Рон были полузакрыты, между век виднелась лишь тонкая белая полоска.
— Он без сознания, — сказала Эрмиона, тоже бледная; она уже не походила на Мафальду, хотя в волосах ещё мелькала седина. — Гарри, открой, у меня руки трясутся.
Гарри вытащил пробку из пузырька, Эрмиона взяла его, и вылила три капли зелья на кровоточащую рану. Вверх поднялся зеленоватый дымок, а когда он рассеялся, Гарри увидел, что кровотечение остановилось. Теперь рана выглядела так, как будто была нанесена несколько дней назад; там, где только что была открытая плоть, наросла новая кожа.
— Ничего себе! — восхитился Гарри.
— Это все, что я не боюсь сделать, — дрожащим голосом произнесла Эрмиона. — Есть такие заклинания, которые бы его совсем излечили, но я не решаюсь, потому что если ошибусь, будет ещё хуже… Он и так потерял много крови…
— Как Рон умудрился пораниться? То есть, — Гарри тряхнул головой, пытаясь привести её в порядок, понять, что, всё-таки, случилось, — почему мы здесь? Я думал, мы должны были возвратиться обратно на Мракэнтлен?
Эрмиона тяжело вздохнула. Казалось, она вот-вот заплачет.
— Гарри, я не думаю, что мы сможем туда вернуться.
— Что ты…
— Когда мы телепортировали, меня ухватил Яксли и я не смогла избавиться от него, он слишком сильный, и он всё ещё держался за меня, когда мы оказались на Мракэнтлен, а потом… Ну, я думаю, что он увидел дверь, подумал, что мы направляемся туда, ну, и ослабил хватку. Мне удалось стряхнуть его, и я отправила нас сюда!
— Но… А он тогда где? Это же… Ты хочешь сказать, что он на площади Мракэнтлен? Он ведь не сможет попасть в дом?
Эрмиона кивнула. Её глаза сверкнули так и не пролившимися слезами.
— Гарри, я думаю, что сможет. Я… я заставила его меня отпустить заклятием Отвращения, но он уже был внутри чар Сокрытия. Со смертью Дамблдора мы стали Хранителями секрета, и, выходит, что я выдала Яксли нашу тайну.
Никаких сомнений. Гарри был уверен, что Эрмиона права. Это был серьёзный удар. Если теперь Яксли мог войти в дом, им дороги туда не было. Уже сейчас он мог привести туда других Пожирателей Смерти, телепортацией. Как бы мрачным и гнетущим ни был дом на площади Мракэнтлен, но он оставался их единственным безопасным убежищем; а как Кричер стал веселым и дружелюбным, так и дом стал почти как родной. С внезапным приступом сожаления, не имеющим ни малейшего отношения к еде, Гарри представил себе, что домовой эльф возится над мясным пирогом с почками, который не суждено попробовать ни ему, ни Рону, ни Эрмионе.
— Гарри, мне жаль, мне так жаль!
— Не глупи, это не твоя вина! Если уж и винить кого, так меня…
Гарри сунул руку в карман и вытащил волшебное око Дикого Глаза. Эрмиона в ужасе отшатнулась.
— Амбридж воткнула его в дверь своего кабинета, чтобы шпионить. Я не мог оставить его там… вот так они и узнали о незваных гостях.
Прежде чем Эрмиона успела ответить, Рон застонал и открыл глаза. Он был по-прежнему серо-бледным, и его лицо блестело от пота.
— Как ты себя чувствуешь? — прошептала Эрмиона.
— Паршиво, — прохрипел Рон. Он шевельнул раненой рукой и поморщился. — Где это мы?
— В лесу, где проводился Кубок мира по Квиддичу, — сказала Эрмиона. — Я хотела попасть в какое-нибудь защищённое, тайное место, и это…
— …было первое, о чем ты подумала, — закончил за неё Гарри, оглядывая пустую на взгляд поляну. Он не мог не помнить о том, что произошло прошлый раз, когда они телепортировали в первое пришедшее в голову Эрмионе место — Пожиратели Смерти нашли их через несколько минут. Или они использовали Легилименцию? Известно ли вот сейчас Волдеморту или его прихвостням, куда их забросила Эрмиона?
— Думаешь, пора двигать отсюда? — спросил Рон, и Гарри по выражению лица друга понял, что они думают об одном и том же.
— Понятия не имею.
Рон был всё так же бледен, весь в поту. Он даже не делал попыток сесть — похоже, был слишком слаб для этого. Было страшно подумать даже пошевелить его.
— Давайте пока останемся тут, — сказал Гарри.
Эрмиона с очевидным облегчением вскочила на ноги.
— Куда это ты? — спросил Рон.
— Если мы остаёмся, следует наложить пару-другую защитных чар, — ответила она и, подняв палочку, стала обходить Гарри и Рона по широкому кругу, бормоча на ходу заклинания. Гарри увидел, как вокруг заколыхался воздух, словно Эрмиона напустила вокруг полянки легкого горячего тумана.
— Сальвио хексия… Протего тоталум… Репелло магглутум… Муффлиато … Достань пока палатку, Гарри…
— Палатку?
— В сумочке!
— В сум… ну конечно, — сказал Гарри.
На этот раз он не стал заморочиваться, копаясь в сумочке, а ещё раз обратился к призывным чарам. Палатка появилась в виде комка из полотнища, верёвок и колышков. Гарри узнал в ней, отчасти из-за кошачьего запаха, ту самую палатку, в которой они ночевали после матча на Кубок мира по Квиддичу.
— Я думал, она того типа из Министерства, Перкинса, — сказал он, начиная выпутывать колышки.
— Он не рвался забирать её назад, с его-то люмбаго, — ответила Эрмиона, выписывая палочкой сложные восьмерки. — Ронов папа сказал, что я могу ее позаимствовать. Эректо! — добавила она, взмахивая палочкой в направлении скрученного брезента, который одним плавным движением взмыл в воздух, и приземлился полностью готовой палаткой. Из дрогнувшей руки Гарри выскочил последний колышек и завершил дело, с глухим ударом воткнувшись в землю и натянув верёвку.