— Каве инимикум, — закончила Эрмиона устремлённым в небо взмахом палочки. — Это всё, что я могу сделать. По крайней мере, мы узнаем, если кто появится. Не ручаюсь, что защита сдержит Вол…
— Не произноси это имя! — резко и хрипло перебил её Рон.
Гарри и Эрмиона переглянулись.
— Извините, — сказал Рон; он приподнялся, чтобы посмотреть на них, и при этом слегка застонал, — но оно похоже на… на заклятье или что-то в этом роде. Давайте называть его Сам-Знаешь-Кто, ну пожалуйста?
— Дамблдор говорил, что боязнь имени… — начал Гарри.
— Ты что, не заметил, что называние Сам-Знаешь-Кого по имени не очень-то помогло Дамблдору, — огрызнулся Рон. — Просто… просто попробуй выказать Сам-Знаешь-Кому немного уважения, ладно?
— Уважения? — повторил Гарри, но вовремя уловил предостерегающий взгляд Эрмионы. Ему точно не стоило спорить с Роном, пока тот так слаб.
Гарри и Эрмиона полувнесли, полувволокли Рона в палатку. Внутри всё было точно так, как помнил Гарри: маленькая квартирка с ванной комнатой и крошечной кухней. Он отодвинул в сторону старое кресло и осторожно опустил Рона на нижнее место двухъярусной кровати. Даже от этого, самого короткого, путешествия Рон ещё больше побледнел, и как только его устроили на матрасе, закрыл глаза и замолчал.
— Я приготовлю чай, — прошептала Эрмиона чуть слышно, выудила из глубин своей сумочки чайник и кружки, и направилась на кухню.
Горячий чай показался Гарри очень кстати, как огневиски в ту ночь, когда погиб Дикий Глаз; он вроде немного притушил трепетавший в груди страх. Пару минут все молчали, потом Рон заговорил:
— Как ты думаешь, что там с Каттермолами?
— Если им хоть чуть-чуть повезёт, они смогут удрать, — сказала Эрмиона. Чтобы согреться, она держала горячую кружку обеими руками. — Если у мистера Каттермола голова хоть чуточку варит, он должен был забрать жену совместной телепортацией, и тогда сейчас они с детьми покидают страну. По крайней мере, так велел ей Гарри.
— Чёрт, надеюсь, они спаслись, — произнес, откидываясь на подушку Рон. Похоже, от чая ему стало лучше: в лицо начали возвращаться краски. — Правда, мне кажется, что Рег Каттермол соображает не слишком быстро, если судить по тому, как все разговаривали со мной, пока я был им. Боже, надеюсь, им удалось… Если они оба попадут в Азкабан из-за нас…
Гарри взглянул на Эрмиону, и вопрос, который он собирался задать — не помешает ли отсутствие у миссис Каттермол палочки телепортировать ей вместе с мужем — застрял у него в горле. Эрмиона смотрела на Рона, обеспокоенного судьбой Каттермолов, и в её лице было столько нежности, что Гарри почувствовал себя так, словно застал друзей целующимися.
— Значит, ты его взяла? — спросил Гарри, отчасти для того, чтобы напомнить Эрмионе о своём присутствии.
— Взяла… что взяла? — вздрогнув, спросила Эрмиона.
— То, из-за чего мы во всё это ввязались! Медальон! Где медальон?
— Так он у вас? — закричал Рон, приподнимаясь на подушке. — И никто мне ничего не говорит! Блин, хоть бы упомянули!
— Ну-у, мы же ведь удирали от Пожирателей? — сказала Эрмиона. — Держи.
Она вытащила из кармана мантии медальон и протянула его Рону.
Медальон был большой, с куриное яйцо. Витая буква С, выложенная маленькими зелёными камушками, тускло посверкивала в рассеянном свете, проникавшем через полотняную крышу палатки.
— А не могло так случиться, что кто-нибудь его разрушил, уже после Кричера? — с надеждой спросил Рон. — То есть… Мы уверены, что это всё ещё Разделённая Суть?
— Думаю, да, — ответила Эрмиона. Она забрала медальон и внимательно его рассмотрела. — Если бы он был разрушен с помощью волшебства, остался бы какой-нибудь след.
Эрмиона передала медальон Гарри, который повертел его в руках. Штучка выглядела превосходно, в полном порядке. Он вспомнил изодранные страницы дневника, и расколотый камень в кольце, тоже бывшем Разделённой Сутью, словно раскрывшийся, когда Дамблдор его сокрушил.
— Думаю, Кричер прав, — сказал Гарри. — Прежде чем мы уничтожим эту штуку, нам придется попотеть, чтобы узнать, как она открывается.
Он ещё не договорил, как его внезапно ударило понимание того, что именно он держит в руках, что живёт за маленькими золотыми створками. Поиск медальона стоил неимоверных усилий, но ему вдруг безумно захотелось отшвырнуть его подальше. Однако Гарри сдержался и попытался раскрыть медальон сначала пальцами, потом заклинанием, которым Эрмиона отперла комнату Регулюса. Не вышло. Он возвратил медальон Рону и Эрмионе. Они старались изо всех сил, но открыть медальон у них получилось не лучше, чем у Гарри.
— Слушай, а ты чувствуешь его? — тихо спросил Рон, стиснув медальон в кулаке.
— О чём ты?
Рон передал хоркрукс Гарри. Через несколько мгновений Гарри понял, что хотел сказать друг. Это его собственная кровь пульсирует в венах, или он чувствует, как что-то бьётся внутри медальона, словно крошечное металлическое сердечко?
— Что мы с ним сделаем? — спросила Эрмиона.
— Спрячем его в безопасном месте, пока не придумаем, как уничтожить, — ответил Гарри и, хотя ему очень того не хотелось, накинул цепочку на шею и спрятал медальон под рубашку, чтобы его видно не было. Медальон устроился у него на груди, рядом с полученным от Хагрида кошельком.
— Я считаю, нам нужно по очереди нести караул снаружи, — вставая и потягиваясь, сказал Гарри. — И ещё неплохо бы подумать о еде. А ты оставайся, — резко добавил он, увидев, что лицо попытавшегося сесть Рона приобрело противный зеленоватый оттенок.
Аккуратно установив на столике в палатке Плутоскоп, полученный Гарри в подарок на день рождения, они с Эрмионой весь остаток дня по очереди за ним наблюдали. Но Плутоскоп молчал и не вертелся на своём кончике, и то ли из-за защитных и магглооталкивающих чар, которые наложила Эрмиона, то ли из-за того, что люди вообще редко появлялись в этих местах, но полянка в лесу оставалась пустынной, если не считать случайных птиц и белок. И к вечеру ничего не изменилось. В десять часов Гарри сдал пост Эрмионе, зажёг огонёк на конце палочки и вышел на пустынную полянку, где только летучие мыши, трепеща крыльями, пролетали через кусочек звёздного неба — единственный, видимый с их защищённой прогалины.
Гарри был голоден, и голова немного кружилась. В волшебной сумочке Эрмионы не было ну ничего съедобного, ведь предполагалось, что к вечеру они вернутся на площадь Мракэнтлен. Так что есть им было нечего, кроме грибов, которые Эрмиона собрала под ближайшими деревьями и сварила в котелке. После пары ложек Рон оттолкнул свою порцию, с таким видом, будто его сейчас стошнит; Гарри держался, чтобы не задеть чувств Эрмионы.
Тишину нарушили странное шуршание и ещё что-то вроде потрескивания веток. Гарри решил, что это скорее устраивают животные, а не люди, но крепко держал палочку наготове. Внутри у него всё тревожно сжалось — хотя там и так было паршиво, после похожих на резину грибов.
Совсем недавно он думал, что если они сумеют похитить Разделённую Суть, это будет радость, но почему-то её совсем не было; всё, что он чувствовал, сидя и вглядываясь в темноту (палочка освещала совсем немного), это тревогу о том, что будет дальше. Это было словно он шёл куда-то неделями, месяцами, может даже годами, а теперь, внезапно остановившись, вдруг понял, что сбился с пути.
Где- то лежат другие Разделённые Сути, но у него нет ни малейшего представления о том, где они могут быть. Он даже не знает, что они из себя представляют. А сейчас Гарри ну никак не понимает, как уничтожить ту единственную Суть, которую они нашли, ту, что лежит сейчас на его голой груди. Диковинно, что медальон не набирался тепла от его тела, но лежал на коже таким холодным, словно его только что вытащили из ледяной воды. Время от времени Гарри чувствовал, или, может, воображал, биение крошечного сердца — вразнобой с его собственным. Он сидел в темноте, наполняясь неясными предчувствиями. Гарри пытался сопротивляться им, отринуть их, но они возвращались вновь и вновь. Ни один из них не сможет жить, пока жив другой. Рон и Эрмиона, которые сейчас тихонько болтают в палатке у него за спиной, могут свернуть с пути, если захотят. А он не может. И сидящему в темноте, пытающемуся справиться со своими страхами и усталостью Гарри казалось, что Разделённая Суть на его груди отсчитывает оставшееся ему время… Глупо, — сказал он сам себе, — не думай об этом …