— Гарри, сюда! — Эрмиона отстала от него на два ряда надгробных плит, и ему пришлось пробираться назад. Сердце в его груди било просто колоколом.
— Это…?
— Нет, но посмотри!
Она указала на тёмный камень. Гарри наклонился и увидел на замёрзшем, в пятнах лишайника, граните слова: Кендра Дамблдор, чуть ниже — даты рождения и смерти, ещё ниже — Её дочь Ариана. Ещё там было изречение:
Там, где твоё сокровище, там будет и твоё сердце.
Значит, Рита Москита и Мюриэль в чём-то были правы. Семья Дамблдоров действительно жила здесь, и кое-кто из них здесь умерли.
Видеть могилу было ещё хуже, чем слышать о ней. Гарри не мог не думать о том, что и у него, и у Дамблдора — у обоих глубокие корни на этом кладбище, и что Дамблдор должен был бы сказать ему об этом, однако никогда и не думал помянуть эту связь. Они могли бы посетить кладбище вместе; на мгновение Гарри вообразил, как приходит сюда вместе с Дамблдором, как бы это связало их, как много бы это для него значило. Но, похоже, то, что их родные лежат тут рядом, было для Дамблдора не имеющим важности совпадением, никак, пожалуй, не касающимся работы, которой он хотел от Гарри.
Эрмиона смотрела на Гарри, и он был рад, что его лицо скрыто в тени. Он ещё раз прочитал слова на надгробном камне. Там, где твоё сокровище, там будет и твоё сердце. Он не понимал, что эти слова значат. А ведь выбрал их, без сомнения, Дамблдор, после смерти матери — старший член семьи.
— Ты уверен, он никогда не упоминал…? — начала Эрмиона.
— Нет, — сказал Гарри кратко, и добавил: — Давай смотреть дальше, — и отвернулся, жалея, что вообще видел этот камень. Он не хотел, чтобы его волнение было омрачено негодованием.
— Здесь! — скоро опять крикнула Эрмиона откуда-то из темноты. — Ой нет, извини! Мне показалось, тут написано «Поттер».
Она протёрла выщербленный, замшелый камень, и рассматривала его, слегка нахмурившись.
— Гарри, вернись на секундочку.
Он не хотел, чтобы его опять увели в сторону, и неохотно зашагал через снег к Эрмионе.
— Ну что?
— Посмотри на это!
Могильный камень был ужасно старый, выветрившийся так, что Гарри с трудом разобрал, где там вообще имя. Эрмиона показала ему символ, нарисованный чуть ниже.
— Гарри, это же знак из книги!
Он вгляделся, куда она указала: камень был настолько истёрт, что разобрать, что на нём вырезано, было очень трудно, хотя, похоже, под неразборчивым именем там и правда был треугольный знак.
— Ага… возможно…
Эрмиона зажгла свою палочку и направила её на имя на надгробном камне.
— Тут написано Иг… Игнотус, вроде…
— Я продолжу искать моих родителей, хорошо? — сказал ей Гарри немного резко, и пошёл по кладбищу, оставив Эрмиону присевшей возле старой могилы.
То и дело он находил какую-нибудь фамилию, которая была, вроде Эбботов, знакома ему по Хогвартсу. Порой здесь было несколько поколений одной и той же семьи волшебников: по датам на могилах Гарри мог определить, что такая семья или вымерла, или её ныне живущие члены уехали из Годриковой Лощины. Он шёл среди могил всё дальше и дальше, и каждый раз, когда он достигал нового надгробного камня, чувствовал лёгкий толчок предчувствия и ожидания.
Внезапно темнота и тишина словно бы стали намного глубже. Гарри обеспокоено огляделся, подумав о дементорах, но затем понял, что это закончилась церковная служба, и что болтовня и шорох шагов прихожан, идущих в сторону площади, тоже затихают вдали. А в самой церкви кто-то просто погасил огни.
А затем из ночной черноты в третий раз раздался голос Эрмионы, отчётливый и ясный, в нескольких шагах от Гарри.
— Гарри, они здесь… Прямо здесь.
И по её тону Гарри понял, что сейчас это были его мать и отец. Он двинулся к ней, чувствуя, как будто что-то тяжёлое сжимает его грудь, такое же ощущение, какое он испытывал сразу после того, как умер Дамблдор, горе, которое, как бремя, давило на сердце и лёгкие.
Надгробный камень был всего на два ряда позади могилы Кендры и Арианы. Он был сделан из белого мрамора, точно такого же, как могила Дамблдора, и поэтому надпись на нём легко читалась: казалось, что она сияет в темноте. Гарри не пришлось становиться на колени или даже просто приближаться к могиле вплотную, чтобы разобрать вырезанные на камне слова:
ДЖЕЙМС ПОТТЕР
Родился 27 марта 1960 года
Умер 31 октября 1981 года
ЛИЛИ ПОТТЕР
Родилась 30 января 1960 года
Умерла 31 октября 1981 года
Последний враг, который будет поражён — это смерть
Гарри читал эти слова медленно, как если бы у него была только одна попытка понять их смысл, а последнюю фразу он прочитал вслух.
— «Последний враг, который будет поражён — это смерть"… — ему вдруг пришла ужасная мысль, и он ощутил что-то вроде паники. — Разве не так считают Пожиратели Смерти? Почему это здесь написано?
— Гарри, это не значит победить смерть тем способом, какой имеют в виду Пожиратели Смерти, — сказала Эрмиона тихим голосом. — Это значит… видишь ли… жизнь вне смерти. После смерти.
Но ведь они не живы, подумал Гарри. Они ушли. Пустые слова не могли скрыть тот факт, что истлевшие останки его родителей лежат под снегом и камнем, безразличные, ничего не осознающие. И слезы пришли прежде, чем он мог остановить их, горячие, как кипяток, и мгновенно застывающие на лице, и какой смысл был вытирать их или притвориться, что их нет? Он позволил им капать, крепко сжал губы, смотрел вниз, на толстый слой снега, скрывающий от его глаз место, где лежало то, что осталось от Лили и Джеймса, кости, наверное, или прах, которые не знают, которые не волнует, что совсем рядом стоит их живой сын; что его сердце бьётся, что он жив из-за их самопожертвования, и что он сейчас близок к тому, чтобы желать уснуть под снегом с ними рядом.
Эрмиона снова взяла его руку, и сильно её сжала. Он не мог смотреть на неё, но пожал ей руку в ответ, глубоко вдыхая острые глотки ночного воздуха, пытаясь успокоиться, вернуть самообладание. Ему следовало бы принести сюда что-нибудь, подарить родителям, но он не подумал об этом, а каждое растение на кладбище — без листвы и замёрзшее. Но Эрмиона подняла свою волшебную палочку, описала ею круг в воздухе, и перед ними расцвел венок из рождественских роз. Гарри схватил его и положил на могилу родителей.
Как только он встал, ему захотелось уйти: он не был уверен, что выдержит тут ещё хотя бы миг. Он обнял Эрмиону за плечи, а она обхватила его за талию, и они молча повернулись и зашагали прочь по снегу, мимо матери и сестры Дамблдора, назад к тёмной церкви и невидимой им калитке.
Глава семнадцатая Тайна Батильды
— Гарри, стой.
— Что не так?
Они как раз подошли к могиле неизвестного им Эббота.
— Тут кто-то есть. Кто-то следит за нами. Я точно говорю. Тут, за кустами.
Они стали совершенно недвижно, прижавшись друг к другу, вглядываясь в плотную чёрную ограду кладбища. Гарри ничего не мог разглядеть.
— Ты уверена?
— Я видела, как что-то двигалось. Ручаюсь — видела…
Она оторвалась от него, чтобы освободить руку для палочки.
— Мы похожи на магглов, — напомнил Гарри.
— Магглов, которые только что клали цветы на могилу твоих родителей? Гарри, я уверена, тут точно кто-то есть!
Гарри вспомнилась История магии: на этом кладбище можно ожидать привидений; что, если… Но потом он услышал шорох и увидел струйку осыпающегося снега в кусту, на который указывала Эрмиона. Призраки не могут шевелить снег.
— Это кошка, — сказал Гарри через секунду или две, — или птица. Будь это Пожиратель Смерти, мы были бы уже мёртвые. Но давай выберемся отсюда, и можно будет снова надеть Плащ.
Они то и дело оглядывались, пока выбирались с кладбища. Гарри, который совсем не чувствовал себя таким жизнерадостным, каким притворялся, когда разубеждал Эрмиону, был рад достичь калитки и скользковатого тротуара. Они вновь натянули на себя Плащ-невидимку. В кабачке, и так не пустом, народу ещё прибавилось. Сейчас внутри его во много голосов пели хорал, тот, который они слышали, приближаясь к церкви. Мгновение Гарри прикидывал, не смогут ли они укрыться в нём, но не успел он что-нибудь сказать, как Эрмиона чуть слышно пробормотала: — Давай пойдём сюда, — и потянула его вниз по тёмной улице, ведущей из деревни в сторону, противоположную той, откуда они в неё вошли. Гарри было видно, где постройки заканчивались, и улица превращалась в полевую дорогу между живыми изгородями. Они так быстро, как только могли себе позволить, шли мимо окон, искрящихся разноцветными огнями, с силуэтами рождественских ёлок, темнеющих сквозь занавески.