— Как мы собираемся отыскать Батильдин дом? — спросила Эрмиона; она немножко дрожала и продолжала оглядываться. — Гарри? Что ты думаешь? Гарри?
Она дёргала его за руку, но Гарри не обращал внимания. Он смотрел на тёмную массу, которая стояла в самом конце этого ряда домов. В следующий момент он прибавил шагу, таща за собой Эрмиону, которая слегка оскальзывалась на льду.
— Гарри…
— Взгляни… Взгляни на это, Эрмиона…
— Я не… ох!
Он мог видеть его: Укрывающие Чары, наверное, умерли вместе с Джеймсом и Лили. Изгородь неуправляемо разрослась за шестнадцать лет с той поры, когда Хагрид подобрал Гарри среди разбросанных камней, которые теперь скрывала трава высотой по грудь. Большая часть коттеджа ещё стояла, правда, совершенно укрытая тёмным плющом и снегом, но правая часть верхнего этажа была снесена; именно там, Гарри был уверен, и выстрелило назад заклятие. Он и Эрмиона встали у ворот, глядя на развалины того, что когда-то было коттеджем, точно таким же, что стояли справа и слева.
— Я удивляюсь, почему никто его не восстановил? — прошептала Эрмиона.
— Может, его нельзя перестроить? — отозвался Гарри. — Может, это вроде ран от Тёмной Магии, когда утерянное не восстановить?
Он выпустил руку из-под плаща и вцепился в заснеженные и густо заржавевшие ворота, не потому, что хотел их отворить, а просто так он касался какой-то части дома.
— Ты же не собираешься войти внутрь? Это может быть опасно, он может… ой, Гарри, смотри!
Казалось, это сделало его прикосновение к воротам. Перед ними поднялся из земли знак-указатель, вверх, сквозь путаницу крапивы и сорной травы, словно какой-то причудливый, быстрорастущий цветок, и, золотыми буквами по дереву, оповестил:
На этом месте, в ночь на 31 октября 1981 года,
Лили и Джеймс Поттеры расстались с жизнью.
Их сын, Гарри, остался единственным волшебником,
когда- либо пережившим Смертельное Заклятие.
Этот дом, невидимый магглам, оставлен в руинах как памятник Поттерам
и как напоминание о злодействе, разрушившем их семью.
И везде вокруг этих аккуратно выписанных слов были добавлены надписи ведьмами и волшебниками, пришедшими взглянуть на место, где спасся Мальчик, Который Выжил. Некоторые просто расписались Вечными Чернилами, другие вырезали свои инициалы в дереве, а третьи оставили целые послания. Самые поздние из них, ярко сияющие среди шестнадцатилетних наслоений магических граффити, все говорили об одном.
Удачи, Гарри, где бы ты ни был.
Если ты это читаешь, Гарри, знай — мы все за тебя!
Да здравствует Гарри Поттер.
— Нельзя писать на указателе! — сказала Эрмиона с возмущением.
Но Гарри широко ей улыбнулся.
— Это ж великолепно. Я этому рад. Я…
Он запнулся. Тяжело закутанная фигура хромала по дороге в их сторону, силуэтом на фоне ярких огней с дальней площади. Гарри подумал, хотя утверждать это было трудно, что фигура принадлежит женщине. Она двигалась медленно, возможно боясь поскользнуться на заснеженной земле. Её сутулость, грузность, шаркающая походка — всё производило впечатление преклонных лет. Они следили в молчании, как она приближается. Гарри ожидал увидеть, как она свернёт в какой-нибудь из коттеджей, мимо которых проходила, но внутренне чувствовал, что этого не будет. Наконец она остановилась в нескольких шагах от них, и просто стояла посреди замёрзшей дороги, к ним лицом.
Эрмионе не было нужно щипать его за руку. И так было меньше чем ни единого шанса, что женщина окажется магглой: она стояла, вглядываясь в дом, который был бы совершенно невидим для неё, не будь она ведьмой. Но, даже если признать, что она ведьма, это было всё равно странно: выйти в такую холодную ночь, чтобы просто посмотреть на старые развалины. И ещё: по законам нормальной магии, она совсем не должна была видеть ни Эрмионы, ни Гарри; тем не менее, у Гарри было странное чувство, что она знает и что они здесь, и кто они такие. Как раз когда он пришёл к этому тревожному заключению, она подняла руку в перчатке и сделала манящий жест.
Эрмиона придвинулась под Плащом поближе к нему, её пальцы сжали его руку.
— Откуда она знает?
Он помотал головой. Женщина поманила снова, более энергично. Гарри мог бы привести много оснований не подчиняться призывам, но его подозрения о том, кто она такая, становились крепче с каждым мгновением, что они простояли лицом друг к другу на пустынной улице.
Не могло ли быть так, что она ждала их здесь все эти долгие месяцы? Что Дамблдор сказал ей ждать, и что Гарри в конце концов придёт? Разве не похоже было, что это она тогда двигалась среди теней на кладбище и шла за ними до этого места? Даже её способность их чувствовать предполагала что-то из Дамблдоровой мощи, о чём он раньше как-то не думал.
Кончилось тем, что Гарри заговорил, заставив Эрмиону ахнуть и подскочить.
— Вы Батильда?
Закутанная фигура кивнула и снова поманила.
Под Плащом Гарри и Эрмиона обменялись взглядами. Гарри поднял брови; Эрмиона чуть заметно, нервно кивнула.
Они шагнули к женщине и, тут же, та повернулась и захромала назад по дороге, по которой они пришли. Проведя их мимо нескольких домов, она свернула в калитку. Они последовали за ней по дорожке через садик, заросший почти так же, как тот, который они только что оставили позади. Она мгновение повозилась с ключом у передней двери, потом отворила её и отступила назад, чтобы дать им пройти.
Она дурно пахла, а может, это пах её дом; Гарри скривил нос, когда они боком прошли мимо неё и стянули с себя Плащ. Сейчас, когда он был рядом с ней, он осознал, какая она крошечная; согнутая годами, она еле доставала ему до груди. Она закрыла за ними дверь, суставы её пальцев были сизые и пятнистые на фоне облупившейся краски, потом повернулась и уставилась Гарри в лицо. Её глаза с плотными бельмами утонули в складках обвисшей кожи, и всё лицо было испещрено синими венами и желтушными пятнами. Он подумал, может ли она вообще его различить; но даже если и может, то всё, что она увидит, это лысеющего маггла, чью внешность он украл.
Запах старости, пыли, несвежей одежды и лежалой пищи усилился, когда она размотала побитую молью чёрную шаль, открыв голову в редких белых волосах, сквозь которые отчётливо виднелась кожа.
— Батильда? — повторил Гарри.
Она снова кивнула. Гарри вдруг почувствовал своей кожей медальон; то, что иногда тикало или стучало внутри него, проснулось; он ощущал его биение сквозь холодное золото. Знало ли оно, могло понимать, что вещь, которая уничтожит его, близка?
Батильда прошаркала мимо них, оттолкнув Эрмиону, словно её не видела, и скрылась туда, где, похоже, была гостиная.
— Гарри, что-то в этом сомнительное, — проговорила Эрмиона чуть слышно.
— Посмотри, какого она роста, я думаю, мы сможем одолеть её, если потребуется, — сказал Гарри. — Слушай, мне надо было сказать тебе, я знал, что у неё не всё дома. Мюриэль говорила, что она «того»
— Идите! — позвала Батильда из соседней комнаты.
Эрмиона вскочила и вцепилась Гарри в руку.
— Всё путём, — сказал Гарри успокаивающе, и первым направился в гостиную.
Батильда неровной походкой топталась по комнате, зажигая свечи, но комната оставалась очень тёмной, не говоря уж о том, что и неимоверно грязной. Толстый слой пыли хрустел под ногами, и нос Гарри отметил, под запахом сырости и плесени, запах ещё худший, вроде испортившегося мяса. Он подивился, когда был тот последний раз, когда кто-нибудь заходил в дом Батильды, проверить, как она тут справляется. Ещё она, похоже, забыла, что может колдовать, потому что неуклюже зажигала свечи вручную, её обвисшие кружевные манжеты были в постоянной опасности загореться.