На земле, перед ними, лицо Рона наполнилось злостью. Он дрожащими руками высоко поднял меч.
— Давай, Рон! — взвыл Гарри.
Рон взглянул на него, и Гарри почудился в его глазах алый отсвет.
— Рон…?
Меч сверкнул, метнувшись вниз: Гарри откинулся в сторону с его пути, и был лязг металла, и долгий, затихающий стон. Гарри извернулся вокруг себя, оскользаясь на снегу, палочка наготове для защиты, но биться было не с кем.
Чудовищные версии его самого и Эрмионы исчезли: был только Рон, с мечом в ослабевшей руке, глядящий вниз, на расколотые остатки медальона на плоском камне.
Медленно Гарри пошёл к нему, толком не зная, что сказать или сделать. Рон тяжело дышал; его глаза уже не были красными, а нормальными, голубыми; и в них были слёзы.
Гарри наклонился, притворяясь, что не видит этого, и подобрал сломанную Разделённую Суть. Рон пробил стёкла в обоих окошках: глаза Ребуса пропали, и грязная шёлковая подкладка медальона слегка дымилась. Того, что обитало в Разделённой Сути, не стало, издевательство над Роном было его последним деянием. Звякнул выроненный Роном меч. Рон бессильно опустился на колени, и сжал голову руками. Он дрожал, но, как сообразил Гарри, не от холода. Гарри сгрёб обломки медальона в карман, присел рядом с Роном и осторожно положил руку ему на плечо. Он принял за добрый знак, что Рон руку не сбросил.
— После того, как ты ушёл, — сказал он негромко, благодарный тому, что лица Рона ему не видно, — она неделю плакала. Может, и больше, только она не хотела, чтобы я видел. Сколько было ночей, когда мы вообще не разговаривали. С твоим уходом…
Он не мог закончить; только сейчас, когда Рон опять был здесь, Гарри по-настоящему понял, чем было для них его отсутствие.
— Она мне как сестра, — продолжил он. — Я люблю её, как сестру, и, полагаю, она ко мне относится в этом же роде. Так всегда было. Я думал, ты знаешь.
Рон не отозвался, но отвернулся от Гарри и шумно вытер нос о рукав. Гарри снова поднялся на ноги и пошёл туда, где в нескольких шагах от них валялся Ронов огромный рюкзак, брошенный, когда Рон побежал к пруду, чтобы не дать Гарри утонуть. Он взвалил его себе на спину и пошёл назад к Рону, который при приближении Гарри тоже поднялся, глаза красные, но в остальном взявший себя в руки.
— Извини, — сказал он напряжённо. — Извини, что я ушёл. Я понимаю, я был… был…
Он оглянулся в темноту, словно надеясь, что достаточно мерзкое слово само прилетит, заклеймить его.
— Ну ты как сегодня ночью с этим разделался, — сказал Гарри. — Достал меч. Прикончил Разделённую Суть. Меня спас.
— Тебя послушать, так я много круче, чем на деле, — пробормотал Рон.
— Такие вещи, когда о них слушаешь, всегда выходят круче, чем на деле, — сказал Гарри. — Я тебе это уже который год втолковываю.
Не сговариваясь, они шагнули друг к другу и обнялись, Гарри стиснул в пальцах мокрую куртку на спине Рона.
— А теперь, — сказал Гарри, когда они расцепились, — всё, что нам надо, это отыскать палатку.
Но это не составило труда. Хотя путь через лес вслед за ланью казался долгим, путь назад, рядом с Роном, оказался на удивление коротким. Гарри не терпелось разбудить Эрмиону, и он быстро и возбуждённо нырнул в палатку; Рон чуть-чуть замешкался.
После пруда и леса внутри было восхитительно тепло; свет был только от голубого, как колокольчики, огня в чашке на полу. Эрмиона крепко спала, свернувшись в комок под одеялами, и не ворохнулась, пока Гарри не позвал её по имени несколько раз.
— Эрмиона!
Она пошевелилась, потом быстро села, отбрасывая с лица волосы.
— Что случилось? Гарри? С тобой всё в порядке?
— Ещё как, всё путём. Больше чем путём, просто классно. Тут кое-кто пришёл.
— О чём ты? Кто…?
Она увидела Рона; он стоял, держа меч, и с его одежды капало на протёртый до основы ковёр. Гарри отступил в угол потемнее, скинул Ронов рюкзак, и попытался слиться с полотном палатки.
Эрмиона соскользнула с койки и пошла к Рону шагом лунатика, не сводя глаз с его бледного лица. Она остановилась прямо перед ним, рот полуоткрыт, глаза бешеные. Рон попробовал улыбнуться и приподнял руки…
Эрмиона подалась вперёд и начала колотить его вовсюда, куда только могла дотянуться.
— Ох… ой… отстань! Что ты…? Эрмиона… ОЙ!
— Ты — сущая — задница — Рональд — Висли!
Она отмечала каждоё слово ударом; Рон отступал перед ней, прикрывая голову.
— Приполз — назад — сюда — через — недели — и недели — ой, где моя палочка?
Её вид показывал, что она готова вырвать её у Гарри из рук, и он среагировал инстинктивно:
— Протего!
Невидимый щит раскинулся между Роном и Эрмионой. Сила заклинания толкнула Эрмиону спиной на пол. Она тут же вскочила, выплёвывая попавшие в рот волосы.
— Эрмиона! — сказал Гарри. — Успокойся…
— Не успокоюсь! — пронзительно закричала Эрмиона. Гарри никогда ещё не видел, чтобы она так выходила из себя, она казалась просто безумной. — Отдай мне палочку! Отдай её мне!
— Эрмиона, может быть, ты…
— Не учи меня, что делать, Гарри Поттер! — сорвалась она на визг. — Лучше не пробуй! Отдай сейчас же! А ТЫ!
Она указывала на Рона обвиняющим жестом; это было совсем как на суде, и Гарри не стал бы осуждать Рона за то, что тот отступил на несколько шагов.
— Я бежала за тобой! Я звала тебя! Я умоляла тебя вернуться!
— Я знаю, — говорил Рон, — Эрмиона, мне жаль, мне в самом деле…
— Ах, тебе жаль!
Она расхохоталась пронзительным хохотом, не владея собой; Рон взглядом просил у Гарри помощи, но тот мог только лицом показать, что ничем не может помочь.
— Тебя не было не одну неделю — неделю — и ты считаешь, всё будет тип-топ, если ты скажешь, что тебе жаль?
— Ну, а что мне ещё сказать? — заорал Рон, и Гарри обрадовался, что Рон обороняется.
— Ох, я не знаю! — прокричала Эрмиона с ужасным сарказмом. — Раскинь мозгами, Рон, это ж тебе пару секунд займёт, не больше…
— Эрмиона, — вмешался Гарри, который решил, что она бьёт уже не по правилам, — он только что спас мою…
— Мне плевать! — завизжала она. — Мне плевать, что он там сделал! Неделю за неделей, мы могли помереть, чтоб он знал…
— Я знал, что вы не померли, — завопил Рон, в первый раз перекричав её голос, и подойдя к ней так близко, как только ему позволило Заклятие Щита между ними. — О Гарри было всё время в Прорицателе, всё время по радио, вас ищут везде, всякие слухи, дурацкие сплетни, если б вы умерли, я бы об этом сразу услышал, знаю, вы не знаете, на что это всё было похоже…
— На что же было похоже для тебя???
Её голос ещё не достиг такой высоты, чтобы его могли слышать разве что летучие мыши, но она дошла до такой степени возмущения, что на время потеряла дар речи, и Рон воспользовался случаем.
— Я хотел вернуться в ту же минуту, как телепортировал, но я влетел прямо в банду Ловил, Эрмиона, и уже не мог податься никуда!
— В банду кого? — спросил Гарри, а Эрмиона с размаху упала на стул и скрестила руки и ноги так туго, что, казалось, ей и за несколько лет будет не развязаться.
— Ловил, — сказал Рон. — Они везде… шайки, которые пытаются зашибить деньжат, вылавливая магглорождённых и предателей крови, Министерство за каждого пойманного платит. Я был один-одинёшенек, и на вид школьного возраста; они просто на уши встали, подумали, что я магглорождённый в бегах. Мне пришлось быстро объясняться, чтобы не поволокли в Министерство.
— И что же ты им сказал?
— Что я Стэн Шанпайк. Он первый, кто мне в голову пришёл.
— И они тебе поверили?
— Они были не шибко умные. Один так определённо в родстве с троллем, так он вонял…
Рон мельком глянул на Эрмиону, явно надеясь, что эта щепотка юмора её смягчит, но её лицо оставалось каменным над туго переплетёнными руками.
— Во всяком случае, они переругались, о том, Стэн я или нет. Если честно, всё это выглядело жалко, но всё-таки их было пятеро, а я — один, и у меня палочку отобрали. Потом двое из них подрались, и пока остальные на это отвлеклись, я ухитрился заехать тому, который меня держал, под дых, сцапал его палочку, разоружил того парня, который забрал мою, и телепортировал прочь. Не лучшим образом. Опять Расщепился, — Рон поднял правую руку, чтобы показать отсутствие двух ногтей: Эрмиона холодно подняла брови, — и очутился за несколько миль от вас. К тому времени, как я добрался до того места на берегу, где мы останавливались… вас уже не было.