— До свидания, — сказал Гарри.
Она остановилась и оглянулась. На мгновение у Гарри было непривычнейшее чувство, что она хочет что-то ему сказать. Она бросила на него странный, робкий взгляд, и, казалось, колебалась на краешке — вот-вот заговорит, но потом, чуть кивнув головой, поспешила из комнаты за мужем и сыном.
Глава четвёртая Семеро Поттеров
Гарри помчался по лестнице в спальню, оказавшись у окна как раз вовремя, чтобы увидеть, как автомобиль Десли выруливает с подъездной дорожки на улицу. На заднем сиденье, между тетей Петунией и Дадли, виднелась островерхая шляпа Дедалуса. В конце Бирючинного проезда машина свернула направо, её стёкла на мгновение вспыхнули алым под лучами уже заходящего солнца, и — она уехала.
Гарри подхватил клетку Хедвиг, Всполох и рюкзак, последний раз окинул взглядом свою неестественно прибранную комнату, и неуклюже спустился в гостиную, где пристроил клетку, помело и рюкзак у самой лестницы. Быстро темнело, гостиная в вечернем свете наполнялась тенями. Это было очень-очень странно — стоять тут в тишине и знать, что ты собираешься выйти за порог в последний раз. Когда-то, когда Десли оставляли Гарри дома, отправляясь поразвлечься в своей компании, часы одиночества бывали редкой радостью. Задержавшись лишь для того, чтобы стырить из холодильника что-нибудь вкусное, Гарри опрометью взлетал по ступенькам — поиграть на Дадлином компьютере, включить телевизор и попереключать каналы в своё удовольствие. От воспоминаний об этих временах он почувствовал странную пустоту: это было как вспоминать о потерянном младшем брате.
— Тебе не хочется всё в последний раз посмотреть? — спросил он Хедвиг, которая всё ещё дулась, отвернув голову. — Мы сюда больше никогда не попадём. Тебе не хочется вспомнить всё, что было хорошего? В смысле, хотя бы этот коврик у двери. Какие воспоминания… Дадли наблевал на него, после того, как я спас его от дементоров… Оказалось, что он мне за это благодарен, ты можешь в это поверить?… А прошлым летом через ту переднюю дверь вошёл Дамблдор…
На мгновение Гарри потерял нить своих мыслей, а Хедвиг не сделала ничего, чтобы ему помочь, продолжала сидеть, отвернувшись. Гарри повернулся спиной к входной двери.
— А тут, внизу, — Гарри распахнул дверь под лестницей, — тут мне полагалось спать! Мы ещё не были знакомы тогда… Ух ты, как тут тесно, я и забыл…
Гарри окинул взглядом ворох обуви и зонтиков, вспоминая, как по утрам, просыпаясь, он смотрел снизу вверх на изнанку лестницы, которую редко когда не украшали один-два паука. Тогда он ещё ничего не знал о своей истинной сущности, ещё не выяснил, как умерли его родители, и почему вокруг него часто происходят такие странные вещи. Но Гарри по-прежнему помнил сны, которые даже в те дни преследовали его: тревожащие сновидения со вспышками зелёного света, а однажды — дядя Вернон чуть не разбил автомобиль, когда Гарри об этом рассказал — с летающим мотоциклом…
Внезапно где-то рядом что-то оглушительно заревело. Гарри выпрямился рывком и вмазался макушкой в низкую притолоку. Задержавшись только на исполнение отборнейших ругательств дяди Вернона, он, пошатываясь, вернулся на кухню и, растирая голову, через окно стал вглядываться в сад за домом.
Темнота, казалось, шла рябью, самый воздух трепетал. Потом, одна за другой, как только с них слетали Прозрачаровальные Чары, начали возникать фигуры. Главенствующим на сцене был Хагрид, в шлеме и очках, верхом на непомерном мотоцикле с приделанной сбоку чёрной коляской. Прочие, вокруг него, слезали с мётел, а двое — с худющих, как скелеты, чёрных крылатых лошадей.
Чуть не оторвав заднюю дверь, Гарри ринулся в кучу прибывших. Под общие приветственные возгласы Эрмиона обвила его руками, Рон треснул его по спине, а Хагрид спросил: — Всё путём, Гарри? Готов отвалить?
— Определённо, — ответил Гарри, широко улыбаясь всем сразу. — Но я не ждал, что вас будет так много!
— Перемена плана, — рыкнул Дикий Глаз; он тащил два огромных раздутых баула, а его магический глаз вращался от темнеющего неба к саду с головокружительной скоростью. — Давай укроемся, прежде чем мы всё тебе расскажем.
Гарри провёл всех назад в кухню, где, смеясь и болтая, они расселись на стульях, пристроились на начищенных тётей Петунией до блеска столах, или прислонились к её безупречным кухонным агрегатам: Рон, длинный и нескладный; Эрмиона — её пышные волосы связаны на затылке в длинный хвост; Фред и Джордж, с одинаковыми ухмылками; Билл, длинноволосый и исполосованный шрамами; мистер Висли, с добрым лицом, лысиной и очками чуть насторону; Дикий Глаз, истрёпанный в боях, одноногий, его ярко-голубой магический глаз волчком вертится в своей глазнице; Тонкс, с короткими волосами её любимого ярко-розового оттенка; Флёр, гибкая и красивая, с длинными серебристыми белокурыми волосами; Кингсли, мужественный и широкоплечий; Хагрид, с всклокоченными волосами и бородой, горбится, чтобы не задевать головой потолок; и Мундунгус Флетчер, маленький, грязный и жуликоватый, с пришибленным, затравленным взглядом глаз-бусинок и спутанной шевелюрой. При их виде сердце у Гарри, казалось, выросло и запылало: он чувствовал невероятную любовь к ним ко всем, даже к Мундунгусу, которого он при их последней встрече пытался придушить.
— Кингсли, я думал, что вы за маггловским Премьер-министром присматриваете! — крикнул он через комнату.
— Одну-то ночь он без меня перебьётся, — ответил Кингли. — Ты много важнее.
— Гарри, угадай, что это? — спросила Тонкс со своего насеста на стиральной машине, и помахала перед ним левой рукой, на которой блестело кольцо.
— Вы поженились? — взвыл Гарри, переводя взгляд с неё на Люпина.
— Мне жаль, что тебя там не было, но всё было проделано очень тихо.
— Это здорово, поздрав…
— Ладно, ладно, у нас потом будет время для уютной болтовни, — проревел Хмури сквозь гам, и на кухню обрушилась тишина. Он бросил свои баулы к ногам и повернулся к Гарри. — Как тебе, наверное, сказал Дедалус, нам пришлось отказаться от Плана А. Пий Тикнесс переметнулся, это создаёт нам большие проблемы. Он объявил подсудным делом, под страхом тюрьмы, подключение этого дома к Дымолётной сети, установку здесь Портключа, телепортацию сюда или отсюда. Всё сделано во имя твоей безопасности, чтобы не позволить Сам-Знаешь-Кому до тебя добраться. Абсолютная бессмыслица, поскольку это уже обеспечивают чары твоей матери. Что он на самом деле учинил, так это пресёк тебе безопасный путь отсюда.
Вторая проблема: Ты несовершеннолетний, откуда следует, что за тобой до сих пор Пригляд.
— За мной нет…
— Есть Пригляд, есть! — нетерпеливо повторил Дикий Глаз. — Чары, которые отмечают магическую активность вокруг тех, кому нет семнадцати, способ, которым Министерство обнаруживает колдовство несовершеннолетних! Если ты, или кто-то рядом с тобой, сотворит заклинание, чтобы забрать тебя отсюда, Тикнесс узнает об этом. И Пожиратели Смерти — тоже.
Мы не можем ждать, пока Пригляд кончится, потому что с момента, как тебе исполнится семнадцать, ты потеряешь всю ту защиту, которую тебе дала мать. Короче, Пий Тикнесс думает, что хорошо и надёжно припёр тебя к стенке.
Гарри не оставалось ничего, кроме как согласиться с неизвестным ему Тикнессом.
— Так что же нам делать?
— Мы собираемся использовать только оставшийся нам транспорт, единственный, который Пригляд не может обнаружить, потому что для его использования не нужно творить заклинания: мётлы, тестралов и Хагридов мотоцикл.
Гарри мог бы увидеть недостатки в этом плане; однако, он придержал язык, чтобы дать Дикому Глазу возможность самому их указать.
— Так вот, чары твоей матери могут разрушатся только в двух случаях: когда ты взрослеешь, или, — Хмури обвёл рукой ухоженную кухню, — когда ты перестаёшь звать это место своим домом. Ты и твои тётя с дядей пошли этой ночью своими дорогами, с полным пониманием, что вместе вам больше не жить, правильно?