— Ты бы никогда такого не сделал, Гарри, — говорила она снова и снова. — Ты бы никогда не потревожил могилу Дамблдора.
Но вид мертвого тела Дамблдора, пугал намного меньше, чем мысль о том, что он не додумался до идеи его Живого. Он чувствовал, что все еще идет наощупь в темноте; он выбрал свой путь, но продолжал оглядываться назад, задаваясь вопросом, неправильно читал ли он признаки, не должен ли он был выбрать другой путь. Время от времени, гнев на то, что Дамблдор погиб по его вине, такой же сильный гнев, как и удары волн о скалу ниже дома, захватывал его, появлялась злость на то, что Дамблдор, при жизни, всё ему не объяснил.
— Но ведь он умер, да? — сказал Рон, спустя три дня после того, как они достигли дома. Гарри прохаживался вдоль стены, которая отделяла сад дома от утеса, когда Рон и Гермиона нашли его; ему было жаль, что они нашли его, не желая согласиться с ним и споря.
— Да, он умер, Рон, только пожалуйста не начинайте это опять.
— Взгляни на факты, Гермиона, — сказал Рон, говоря через Гарри, который продолжал пристально глядеть на горизонт. — Олениха. Меч. Глаз, который Гарри видел в зеркале…
— Возможно Гарри показалось, что он видел глаз, правда Гарри?
— Может и показалось, — сказал Гарри, не смотря на нее.
— Но ведь может и нет, правда? — спросил Рон.
— Может и нет — сказал Гарри.
— Вот видите- сказал Рон быстро, прежде, чем Гермиона могла продолжить. — Если это был не Дамблдор, объясните, как Добби узнал, что мы были в подвале, Гермиона?
— Я не могу, но зато ты возможно объяснишь, как Дамблдор послал его к нам, если сам лежит в могиле в Хогвартсе?
— М. может быть это был его призрак!
— Дамблдор не возвратился бы как призрак, — сказал Гарри. Был немного о Дамблдоре, в чем он был уверен сейчас, но это он знал точно. — Он продолжил бы.
— В каком смысле продолжил? — спросил Рон, но прежде, чем Гарри мог сказать что- либо, голос позади них сказал:
— Арри?
Флер вышла из дома, ее длинные серебряные волосы колыхались на ветру.
— Aрри, Грипхук хотел бы говорить с тобой. Он самой маленькой спальне, ждет тебя. Он не хочет, чтоб вас кто-нибудь подслушал.
Ее неприязнь к гоблину, пославшему ее с сообщением, была очевидна; она выглядела раздраженной, когда шла назад к дому.
Грипхук ждал его, как и сказала Флер, в самой крошечной из трех спален дома, в которой Гермиона и Луна спали ночью. Он задвинул красные хлопковые занавески против яркого, облачного неба, которое дало комнате пламенный жар контрастируя с остальной частью воздушного, легкого дома.
— Я принял решение, Гарри Поттер, — сказал гоблин, сидевший со скрещенными ногами на низком стуле, барабаня его руками с веретенообразными пальцами. — Хотя гоблины Гринготса будут полагать, что это будет предательством, я решил помочь Вам…
— Великолепно! — сказал Гарри, облегченно. — Грипхук, спасибо, мы действительно…
— взамен, — сказал гоблин твердо, — оплату.
Немного озадаченный, Гарри колебался.
— Сколько Вы хотите? У меня есть золото.
— Не золото, — сказал Грипхук. — У меня и так оно есть.
Его черные глаза заблестели, ничего светлого в них не было.
— Я хочу меч. Меч Годрика Гриффиндора."
Настроение Гарри резко упало.
— Я не могу Вам его отдать, — сказал он. — Я сожалею.
— Тогда, — сказал гоблин мягко, — у нас есть проблема.
— Мы можем дать Вам что-нибудь взамен, — сказал Рон нетерпеливо. — Держу пари, что у Лестрендж полно всяких ценностей, Вы сможете выбрать все, что захотите, как только мы войдем в хранилище.
Он ляпнул совсем не то. Грипхук вспыхнул сердито.
— Я не вор, мальчик! Я не возьму сокровища, на которые я не имею никакого права!
— Наш меч…
— это не, — сказал гоблин.
— Мы — Гриффиндорцы, а меч был его…
— А чьим он был до Гриффиндора? — потребовал ответа гоблин, сидя прямо.
— Ничей, — сказал Рон. — Он был сделан специально для него, не так ли?
— Нет! — ощетинившись закричал гоблин в гневе и ткнул своим длинным пальцем в Рона. — Снова высокомерие волшебников! Тот меч был Рагнука Первого, Годрик Гриффиндор забрал его! Это — настоящий шедевр гоблинской работы! Он принадлежит гобли…Меч — цена моего найма, как хотите!
Грипхук впивался в них взглядом. Гарри поглядел в сторону, затем сказал,
— Мы должны обсудить это, Грипхук, если можно. Вы могли дать нам несколько минут?