"Борись", — скомандовал он сам себе, но призвать Патронус здесь было невозможно, Гарри выдал бы себя этим с головой. Поэтому он зашагал вперёд, двигаясь как можно тише. С каждым шагом им всё больше овладевало безразличие, но он заставлял себя думать о Роне и Гермионе, которым без него не выбраться.
Идти мимо закутанных в чёрное стражей было очень страшно. Дементоры как по команде повернули к нему безглазые лица, закрытые капюшонами, и он отчётливо понял, что они почуяли его присутствие, присутствие человека, у которого ещё оставались крупицы надежды, оставалась способность к сопротивлению…
А потом, резко и неожиданно в этом царстве мёртвой тишины, распахнулась одна из боковых дверей, и подземелье огласилось криками.
— Нет, нет, я полукровка! Полукровка, говорю вам! Мой отец был магом, это правда, проверьте сами, его звали Арки Алдертон, он разрабатывал новые модели мётел, проверьте, прошу вас… убери руки, убери от меня свои руки…
— Это последнее предупреждение, — вкрадчивый голос Амбридж, волшебным образом усиленный, перекрыл отчаянные вопли несчастного мага. — В случае если вы окажете сопротивление, вас подвергнут Поцелую дементора.
При последних словах крики стихли, но отчаянные рыдания были по-прежнему слышны даже из коридора.
— Увести его, — распорядилась Амбридж.
Два дементора возникли в дверях зала суда. Их покрытые струпьями осклизлые пальцы крепко сжимали руки волшебника, явно бывшего на грани обморока. Они заскользили вдоль коридора, таща несчастного за собой, и вскоре исчезли из вида.
— Следующим слушается дело Мэри Кэттермол, — раздался голос Амбридж.
Маленькая женщина поднялась со скамьи, дрожа всем телом. Её чёрные волосы были убраны в тугой пучок на затылке, а одета она была в простую мантию. В лице её не было ни кровинки. Гарри заметил, что женщину передёрнуло от отвращения, когда она проходила мимо дементоров.
Дальше он действовал под влиянием чувств, не задумываясь, просто потому, что ему невыносимо было смотреть, как она идёт в подземелье совсем одна. Именно поэтому, когда дверь уже начала закрываться, он проскользнул вслед за ней в зал суда.
Это был не тот зал, в котором его самого когда-то допрашивали по делу об использовании магии несовершеннолетним. Он был меньше, хотя потолок тут был таким же высоким. У любого, находящегося здесь человека возникало жуткое ощущение, будто он заперт на дне глубокого и мрачного колодца.
Здесь тоже было полно дементоров, из-за чего в комнате царила атмосфера страха. Дементоры безмолвными часовыми стояли по углам зала, в удалении от высокой трибуны. На трибуне, огороженной перильцами, расположилась Амбридж. По одну сторону от неё сидел Яксли, по другую — Гермиона, выглядевшая не лучше миссис Кэттермол. У подножия платформы разгуливал кот с длинной шерстью, светившейся серебром. Гарри сообразил, что присутствие кота защищает обвинителей от давящей ауры дементоров. Зато обвиняемые были полностью беззащитны перед кошмарными тварями.
— Присаживайтесь, — произнесла Амбридж обманчиво-мягким, приторным голоском.
Миссис Кэттэрмол, спотыкаясь, подошла к единственному креслу, стоявшему посреди зала напротив платформы обвинителей. Едва она опустилась на сиденье, из подлокотников с лязгом вылетели цепи, накрепко приковав женщину к месту.
— Это вы — миссис Мэри Элизабет Кэттермол? — спросила Амбридж.
Миссис Кэттермол, дрожа, кивнула.
— Замужем за Реджинальдом Кэттермолом из Отдела Магического Хозяйствования?
Миссис Кэттермол расплакалась.
— Я не знаю, где он, мы должны были встретиться с ним здесь!
Амбридж не обратила никакого внимания на эту вспышку отчаяния.
— Мать Мэйси, Элли и Альфреда Кэттермолов?
Миссис Кэттермол зарыдала ещё горше.
— Они так перепугались! Бедняжки думают, что я уже не вернусь к ним…
— Избавьте нас от подробностей, — рявкнул Яксли. — Страхи каких-то там грязнокровых выродков нас не касаются.
Рыдания миссис Кэттермол заглушили звук шагов Гарри, который осторожно подкрался к лесенке, ведущей на помост. Проходя мимо кота-патронуса, он почувствовал, что вокруг потеплело, а все его страхи куда-то испарились. Патронус, без сомнения, принадлежал Амбридж, а сиял он так ярко потому, что здесь она была полностью счастлива, здесь она была в своей стихии, навязывая ни в чём не повинным людям извращённые законы, которые сама же и помогала писать. Медленно и очень осторожно он на цыпочках прокрался вдоль трибуны за спинами Амбридж, Яксли и Гермионы и уселся в кресло рядом со своей подругой. Он боялся, как бы Гермиона не подпрыгнула от неожиданности, услышав его голос. Подумал было о том, чтобы наложить Муфаццио на Амбридж и Яксли, но решил, что даже одно-единственное слово, сказанное над ухом, перепугает Гермиону. В это время Амбридж повысила голос, обращаясь к миссис Кэттермол, и Гарри решил, что это его шанс.