— Джордж в Кенте — затоваривается, — без преамбул заявила она. — Так что я решила сбацать что-нибудь для тебя, меня и Джастина.
Гермиона окинула взглядом кипящие кастрюльки за ее спиной и попыталась проигнорировать запах чего-то горелого.
— Может, лучше пиццу совой заказать, или еще чего?
Лаура ткнула ножом в Гермиону.
— Я вполне в состоянии выполнить базовые кулинарные задачи, большое спасибо.
— В каком смысле базовые? Воду вскипятить?
Не успела Лаура ответить, как прикрытая кастрюлька взорвалась чем-то похожим на томатный соус, а крышка металлическим бумерангом полетела через всю комнату. Лаура с Гермионой подскочили, потом пригнулись во избежание обезглавливания. Они медленно выпрямились, рассматривая яркие всплески красного соуса на стенах и потолке. Лаура, признавая поражение, сорвала с себя фартук и бросила на разделочный стол.
— Пицца, определенно, — сказала она, решительным поворотом запястий выключая камфорку, будто хотела заодно убрать последствия своего набега на кухню.
Они по коридору прошли в беседку, где жил Фауст. Когда они здесь только поселились, у одного Гарри была собственная сова, так что они все вместе пошли покупать домашнего филина… но в данный момент его не было на месте. Гермиона с Лаурой переглянулись и пожали плечами.
— Должно быть, почту разносит, — сказала Лаура.
Тут, как по сигналу, совиная дверца над парадным входом распахнулась, и влетел Фауст, выкинув полный клюв писем в ящик для них и приземлившись на свою жердочку с радостным вскриком. Гермиона дала ему немного воды и записку в пиццерию.
— Можешь подождать пару минут, чтобы перевести дыхание, если хочешь, — сказала она ему. Фауст, казалось, вздохнул, встряхнул перьями и снова отправился в путь. Лаура просматривала почту.
— Одно тебе, — сказала она, подавая Гермионе толстый кремовый конверт с Хогвартской печатью. Та немедленно узнала почерк Минервы. — Блин, от моего сладенького письма нет. Ну чтож… пойду-ка я счищу тот маринарский соус, пока он не въелся, — она вернулась на кухню, оставив Гермиону сидеть на подоконнике и читать письмо.
«Дорогая Гермиона, — говорилось в нем, — Не утруждайся искать источники того Могрификационного Заклятья, я нашла все, что мне было нужно. Однако я ценю твои усилия.
Но это не единственная причина, по которой я пишу. Я уже несколько недель сомневаюсь, следует ли мне это с тобой обсуждать, и решила, что больше не могу держать это при себе. Дело в том, что я очень волнуюсь за Гарри. Не знаю, сколько он тебе рассказывает о своей жизни и занятиях… на самом деле, я и сама не до конца уверена, чем он занимается.
Тем не менее, это не умаляет беспокойства, вызванного во мне докладами, доходящими до моих ушей».
По мере чтения Гермиона хмурилась все больше и больше.
«Дело в том, что я постоянно слышу новости волнующего характера по поводу его занятости. Например, буквально на прошлой неделе мой близкий друг, хогвартский одноклассник, поведал мне, что наткнулся на Гарри в Гонконге в очень опасной части города, где доминируют темные волшебники и темная магия. Мой друг работает в Департаменте Защиты, и был там по заданию, но, по его словам, Гарри очень уклончиво ответил о собственных причинах к нахождению в той части города. Еще один доклад, поступивший ко мне, гласил, что Гарри был замечен в обществе двух известных темных колдунов где-то в Нью-Йорке пару месяцев назад. Гермиона, подобными рапортами я могла бы исписать несколько страниц. Также нужно заметить, что те, кто видел его в таких обстоятельствах, отмечали невидимость его шрама. Мы с тобой знаем, что Гарри достаточно могущественный колдун, чтобы при желании замаскировать свою внешность… тот факт, что он поступает подобным образом, чтобы общаться с темными силами, мягко говоря, настораживает.
Я не предполагаю, что Гарри перешел на темную сторону, или что у него есть желание это сделать… хотя, другие могут быть не так уверены в его незапятнанности, как мы с тобой. Что меня беспокоит, так это то, что он может продолжать вести борьбу, и вызывать на битву любого, кто практикует темные искусства. Книги по истории переполнены рассказами о тех, чьи эскапады за отмщением поглощали их жизни, даже после уничтожения того, кто им вредил. Так случится не в первый раз. Может, Волдеморта больше и нет, но я боюсь, что Гарри продолжает свою борьбу.
Мне не нужно тебе объяснять, какое значение он имеет для колдовского сообщества, как не нужно рисовать картину того, что с нами будет, если мы его сейчас потеряем. Ты ему самый близкий на свете человек, Гермиона. Если кто-то и в состоянии пролить свет на данную ситуацию, так это ты. Я не собираюсь просить тебя предавать его доверие, как не требую доклада о его делах. Я всего лишь хотела поставить тебя в известность о том, что продолжаю слышать. Ты так же как я знаешь, как быстро в колдовском мире разносятся слухи. Я не верю, что кто-то в самом деле подумает о его причастности к темной стороне, но когда появляются столь смущающие доклады — кто знает, что может произойти. Он до сих пор остается героем, даже легендой, но это означает лишь то, что люди будут обращать на его действия гораздо больше внимания, чем на те же действия, совершаемые любым другим колдуном.
Я знаю, что Гарри ведет одинокую жизнь. И я рада, что у него все еще есть ты. С нетерпением буду ждать встречи на конференции на следующей неделе.
С любовью, Минерва».
Гермиона положила письмо обратно в конверт, задумавшись. Она не разделяла беспокойства Минервы… если Гарри и вправду был шпионом (а она с каждой минутой все больше в этом убеждалась), то общение с темными силами было легко объяснимым. И такая работа полностью объясняла, почему он маскировался. Что ее беспокоило, так это то, что его действия были не такими уж тайными, какими он их считал. Если он ничего не предпримет, то ему это аукнется.
Лаура вернулась из кухни, вытирая руки полотенцем.
— Помираю с голоду, скорее бы пиццу принесли, — она остановилась, изучая лицо Гермионы. — Что не так?
Гермиона улыбнулась.
— Ничего. Просто… — она оборвала предложение, не зная, как продолжить.
— Просто что?
— Еще одна драма из ассортимента драм о Поттере.
— Ах, в этом недостатка не бывает, да? — сказала Лаура, опускаясь рядом с ней на подоконник. — Я все не могу в нем разобраться.
— А чего там разбирать?
— Он такой таинственный.
Гермиона моргнула:
— Таинственный? Чтож, как скажешь.
— А я так говорю… но не думаю, что после пятнадцати лет знакомства для тебя в нем остались какие-то тайны.
— Он сейчас более замкнутый, чем был раньше, хотя, он всегда был немного скромным. Больше всех болтал Рон, — она развернулась и посмотрела в окно; старая грусть навалилась на нее. — Хотела бы я, чтоб ты его знала, — тихо произнесла она. Лаура наклонилась вперед, заинтригованная… ни Гермиона, ни Гарри, да и никто в доме много о Роне не говорили. — Ты многим мне его напоминаешь.
— В самом деле?
Гермиона с улыбкой кивнула.
— Мы были как три горошинки в одном стручке, и все такие разные. Я была серьезной и усидчивой, Гарри был сосредоточенным и смелым, Рон был общительным и саркастичным, — она остановилась, поняв, что вот-вот начнет распространяться о Роне… чего она избегала, даже если временами это рвалось изнутри, и она не знала, сможет ли еще хоть сколько-то сдерживать слова. Лаура, казалось, это почувствовала.
— Расскажи мне о нем. Все в порядке.
Гермиона вздохнула и задрала ноги на подоконник, прижав колени к груди.
— Рон с Гарри встретились в поезде по дороге в Хогвартс в наш первый год… и с этим Гарри повезло. Уизли — древняя колдовская семья, и Рон был шестым ребенком, поступавшим в Хогвартс, так что он был экспертом. Бедняга Гарри понятия не имел, что там будет.