В школе у Гарри не было друзей. Все знали, что банда Дадли ненавидела странного Гарри Поттера в его мешковатой старой одежде и в склеенных скотчем очках, а спорить с шайкой Дадли никому не хотелось.
Глава третья. Письма из ниоткуда
Побег бразильского боа-констриктора стоил Гарри самого долгого на его памяти наказания. К тому времени, когда ему позволили снова выйти из чулана, наступили летние каникулы, и Дадли уже успел сломать свою новую видеокамеру, разбить радиоуправляемый самолёт и, впервые сев на гоночный велосипед, сбить переходившую на костылях через Привит Драйв миссис Фигг.
Гарри был рад, что школа закончилась, но ему некуда было деваться от банды Дадли, которая появлялась в доме каждый божий день. Все они — Пирс, Деннис, Малькольм и Гордон — были рослыми и тупыми, но Дадли среди них был самым здоровым и самым тупым, поэтому считался лидером. Его дружки с радостью присоединялись к любимому виду спорта Дадли — Охоте на Гарри.
По этой причине Гарри как можно больше времени проводил вне дома, слоняясь по окрестностям и думая об окончании каникул, несшим с собой слабый лучик надежды. В сентябре он должен был пойти в среднюю школу, впервые в своей жизни без Дадли, который был зачислен в частную школу Смелтингс, где когда-то учился дядя Вернон. Пирс Полкиcс собирался учиться там же. Гарри же записали в Стоунволл Хай, местную государственную школу, что Дадли находил чрезвычайно забавным.
— В первый день учёбы в Стоунволле учеников окунают головой в унитаз, — сообщил он Гарри. — Не хочешь подняться наверх и потренироваться?
— Нет, спасибо, — ответил Гарри. — В бедный унитаз никогда не погружалось ничего ужаснее твоей головы… его может стошнить.
Сказав это, он пустился наутёк раньше, чем до Дадли дошёл смысл сказанного.
Одним июльским днём тётя Петуния вместе с Дадли отправилась в Лондон покупать для него форменную одежду, которую носили ученики Смелтингс, оставив Гарри под присмотром миссис Фигг. У неё было не так ужасно, как обычно. Оказалось, что миссис Фигг сломала ногу, споткнувшись об одну из своих кошек, и, похоже, её любовь к ним слегка поостыла. Она позволила Гарри смотреть телевизор и угостила кусочком шоколадного кекса, который на вкус был таким, будто ему было несколько лет.
Вечером этого дня Дадли щеголял по гостиной в своей новенькой школьной форме перед семьёй. Мальчики в Смелтингс носили коричнево-малиновые фраки, оранжевые бриджи и плоские соломенные шляпы под названием «канотье». Кроме того, им полагалось носить узловатую трость, предназначенную для того, чтобы лупить друг друга, пока не смотрели учителя. Это, видимо, должно было служить отличной тренировкой на будущее.
Глядя на Дадли в его новых бриджах, дядя Вернон хриплым голосом признался, что это самый торжественный момент в его жизни. Тётя Петуния разрыдалась и сказала, что не может поверить, что это её Сладенький Дадличек — таким красивым и взрослым он выглядел. Гарри не решился ничего сказать. Он и так боялся, что, наверное, сломал пару ребер, сдерживая хохот.
Когда на следующее утро Гарри вышел к завтраку, на кухне стоял отвратительный запах. Похоже, он исходил из большого металлического корыта, стоявшего в раковине. Он подошёл поближе, чтобы взглянуть. Корыто содержало в себе нечто, напоминавшее грязные лохмотья, плавающие в серой воде.
— Что это? — спросил он у тёти Петунии. Она поджала губы, как обычно делала, когда он осмеливался задать вопрос.
— Твоя новая школьная форма, — ответила она.
Гарри ещё раз заглянул в корыто.
— А, — сказал он, — не знал, что она должна быть такой мокрой.
— Не придуривайся, — резко сказала тётя Петуния. — Я перекрашиваю кое-какую старую одежду Дадли в серый цвет. После этого она будет такой же, как у всех.
Гарри сильно в этом сомневался, однако решил, что лучше не спорить. Он сел за стол и попытался не думать о том, как он будет выглядеть, когда появится в Стоунуолл Хай в первый день учёбы — скорее всего, так, будто напялил куски старой слоновьей шкуры.
Морща носы от запаха, источаемого новой школьной формой Гарри, вошли Дадли и дядя Вернон. Дядя Вернон, как обычно, раскрыл газету, а Дадли со стуком положил на стол свою школьную трость, которую теперь повсюду таскал с собой.
Раздался щелчок заслонки почтовой прорези в двери и на коврик шлёпнулись письма.
— Принеси почту, Дадли, — сказал дядя Вернон из-за газеты.
— Пусть Гарри принесёт.
— Гарри, принеси почту.
— Путь Дадли принесёт.
— Ткни в него своей тростью, Дадли.
Гарри увернулся от трости и пошёл за почтой. На коврике лежало три письма: открытка от Мардж, сестры дяди Вернона, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, судя по всему, со счетами, и… письмо для Гарри.
Он поднял конверт и уставился на него, сердце в его груди звенело, как огромная упругая струна. Никто никогда в его жизни не писал ему писем. Да и кто бы ему писал? У него не было ни друзей, ни других родственников, он даже не был записан в библиотеке, откуда ему могли прислать требование о возврате книг. Но вот оно, письмо, вне всяких сомнений, адресованное именно ему:
Мистеру Г. Поттеру
Чулан под лестницей,
дом 4, Привит Драйв,
Литтл Уинджинг
Суррей
Конверт был толстым и тяжёлым, из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелёными чернилами. Марки не было.
Перевернув его трясущимися руками, Гарри увидел на обратной стороне багровую сургучную печать с гербом: лев, орёл, барсук и змея окружали большую букву «Х».
— Быстрее, парень! — крикнул дядя Вернон из кухни. — Что ты там делаешь? Проверяешь, нет ли в письмах бомбы? — и он усмехнулся собственной шутке.
Гарри вернулся в кухню, всё ещё глядя на своё письмо. Он отдал дяде Вернону счета и открытку, сел и медленно начал открывать жёлтый конверт.