— Ее определенно убило злое проклятие — возможно Трансмогоревальная Пытка — я встречался с этим множество раз, какая жалость, что меня там не было, я как раз знаю контрзаклятие, которое непременно спасло бы ее…
Речь Чаруальда, как пунктиром, была пронизана регулярными всхлипываниями Филча, сухими, безутешными. Он беспомощно лежал в кресле, закрыв лицо ладонями, не в силах взглянуть на миссис Норрис. Хоть Филч и был глубоко отвратителен Гарри, всё же мальчик не мог не почувствовать сострадания. Себя, правда, ему стало еще жальче — если Думбльдор поверит Филчу, смело можно считать себя исключенным из школы.
Думбльдор принялся бормотать про себя какие-то странные слова и постукивать по телу миссис Норрис волшебной палочкой, однако это не дало никакого результата, кошка по-прежнему напоминала свежеизготовленное чучело.
— …помню, аналогичный случай был со мной на Квагадугу, — соловьем разливался Чаруальд, — там орудовал настоящий маньяк, я об этом подробно написал в своей автобиографии. Целая серия преступлений… Однако, мне удалось всё уладить, я выдал жителям городка различные амулеты, и…
Фотографические изображения Чаруальда согласно кивали. Одно из них позабыло снять сеточку для волос.
Наконец Думбльдор выпрямился.
— Она не умерла, Аргус, — мягко произнес он.
Чаруальд замолк, не успев перечислить и половины преступлений, которые ему удалось предотвратить.
— Не умерла? — захлебнулся Филч и, осторожно раздвинув пальцы, глянул на миссис Норрис. — А почему же она такая… такая неподвижная, такая окоченевшая?
— Ее обратили в камень, — объяснил Думбльдор, — она Окаменела. («А! Я так и думал», — вставил Чаруальд). — Но каким образом, я не могу сказать…
— Об этом надо его спросить! — возопил Филч, оборачивая к Гарри покрытое красными пятнами, заплаканное лицо.
— Второкласснику такое не под силу, — убежденно заявил Думбльдор. — Для этого требуется черная магия высокого класса…
— Это он, это он, — выкрикивал Филч, и его мешковатое лицо побагровело. — Вы же видели, что он написал на стене! Он нашел у меня в кабинете… он знает, что я… что я… — лицо Филча мучительно исказилось, — он знает, что я — швах, — закончил он.
— Я не трогал миссис Норрис! — громко сказал Гарри, чувствуя себя крайне неуютно под всеобщими взглядами, включая взгляды всех настенных Чаруальдов, — И я понятия не имею, что такое швах.
— Вранье! — возмутился Филч. — Ты видел письмо с «Быстрочарами»!
— Если мне позволено будет сказать, директор, — раздался из темноты голос Злея, и предчувствие беды, терзавшее Гарри, усилилось; он не сомневался, что любое слово Злея будет не в его пользу.
— Поттер и его друзья, по всей видимости, оказались не в том месте не в то время, — сказал Злей, и его губы иронически изогнулись, как будто он сомневался в собственных словах. — Однако, надо признать, что это происшествие вызывает массу подозрений. Каким образом Поттер оказался в коридоре верхнего этажа? Почему его не было на праздновании Хэллоуина?
Гарри, Рон и Гермиона тут же пустились в объяснения по поводу смертенин: «…там были сотни всяких привидений, они могут подтвердить…»
— Но почему после смертенин вы не пришли на пир? — спросил Злей, и пламя свечи зловеще отразилось в его глазах. — Зачем вам понадобилось подниматься наверх?
Рон и Гермиона посмотрели на Гарри.
— Потому что… потому что… — забормотал Гарри. Сердце грохотало у него в груди; что-то подсказывало: будет уже слишком, если он признается, что шел на неизвестно кому принадлежавший голос, который к тому же никто кроме него не слышал, — потому что мы устали и хотели лечь спать, — в конце концов сказал он.
— Без ужина? — победоносная улыбка озарила изможденное лицо Злея. — Не думаю, что на пиршестве у привидений нашлась еда, пригодная для живых людей.
— Мы были не голодные, — выпалил Рон громко, чтобы заглушить некстати раздавшееся бурчание в животе.
Противная улыбка на лице у Злея стала еще шире.
— Полагаю, директор, Поттер не говорит нам всей правды, — промолвил он. — Думаю, будет полезно лишить его некоторых привилегий до тех пор, пока он не расскажет всё как было. Мне лично кажется, что его следует исключить из квидишной команды «Гриффиндора», пока он не научится быть честным.
— Помилосердствуйте, Злодеус, — вмешалась профессор МакГонаголл, — Не вижу никаких оснований лишать мальчика возможности играть в квидиш. Кошку ведь не метлой по голове стукнули. К тому же, против Поттера нет вообще никаких улик.
Думбльдор созерцал Гарри. Немигающий взгляд его голубых глаз вызвал у мальчика ощущение, что он стоит под рентгеновским лучом.
— Презумпция невиновности, Злодеус, — напомнил Думбльдор.
Злей был возмущен. Филч тоже.
— Мою кошку обратили в камень! — прокричал он, тараща глаза. — Я требую, чтобы кого-то наказали!
— Мы сможем ее вылечить, Аргус, — терпеливо сказал Думбльдор. — Профессору Спаржелле недавно удалось добыть несколько саженцев мандрагоры. Как только они вырастут, я прикажу изготовить зелье, которое вернет миссис Норрис к жизни.
— Я сам его приготовлю, — вмешался Чаруальд, — я делал это сотни раз. «Мандрагоров Тоник» я хоть во сне смешаю…
— Прошу прощения, — процедил Злей ледяным тоном, — мне казалось, что в этом заведении снадобьями распоряжаюсь я.
Повисло очень неловкое молчание.
— Вы можете идти, — разрешил Думбльдор Гарри, Рону и Гермионе.
Они ушли, сдерживая шаг, чтобы не побежать. Оказавшись на этаж выше кабинета Чаруальда, они зашли в пустой класс и аккуратно прикрыли за собой дверь. Гарри, прищурившись, посмотрел в глаза друзьям.
— Думаете, надо было сказать им про голос?
— Нет, — без колебаний ответил Рон. — Когда человек слышит голоса, которых никто другой не слышит, это плохой признак, даже в колдовском мире.
Что-то в его голосе заставило Гарри спросить:
— Но ведь ты мне веришь, правда?
— Конечно, верю, — поспешил заверить его Рон, — но… согласись, это очень странно…
— Знаю, что странно, — согласился Гарри, — вся эта история очень странная. Как там было написано на стене? «Комната снова открыта»… Что бы это значило?
— Знаешь, я что-то такое припоминаю… — медленно произнес Рон. — Кажется, кто-то мне рассказывал историю про какую-то секретную комнату в «Хогварце»… вроде бы Билл…
— А что еще за штука швах? — спросил Гарри.
К его удивлению, Рон подавил смешок.
— Ну… на самом деле это не смешно… но раз уж речь о Филче, — не вполне связно заговорил он, — швахом называют того, кто родился в колдовской семье, а сам не имеет никакой магической силы. Полная противоположность муглорожденным колдунам, только швахи чрезвычайно редки. Знаешь, раз уж Филч учит магию по «Быстрочарам», видимо, он и есть швах. И это многое объясняет. Например, почему он ненавидит учеников. — Рон удовлетворенно ухмыльнулся. — Ему завидно.
Откуда-то раздался бой часов.
— Полночь, — сказал Гарри. — Лучше нам пойти спать, пока нас Злей опять не изловил. А то обвинит в чем-нибудь еще.
Несколько дней в школе не говорили ни о чем другом, кроме как о нападении на миссис Норрис. Филч не давал никому забыть об этом, постоянно появляясь на том месте, где её атаковали, возможно, он считал, что преступник вернется. Гарри видел, как он изо всех сил тер надпись на стене «универсальным пакостеснимателем миссис Шваберс», но безо всякого эффекта; слова сияли на камне как ни в чём не бывало. В минуты, свободные от патрулирования места преступления, Филч бродил по коридорам с заплаканными глазами, бросался на ни в чем не повинных школьников и пытался наложить на них взыскание за «гнусную ухмылку на лице» или за то, что они «слишком громко дышат».
Джинни Уэсли приняла случившееся с миссис Норрис очень близко к сердцу. По словам Рона, она обожала кошек.