— Извините, — прошептал он, — я совсем не хотел вас обидеть и вообще…
— Обидеть Добби! — захлебнулся эльф. — Добби еще никогда не предлагали сесть… ни один колдун… как равному …
Гарри, пытаясь одновременно говорить «шшш» и делать сочувствующее выражение лица, проводил Добби до кровати, где тот уселся, икая, похожий на большую уродливую куклу. Наконец ему удалось взять себя в руки, и он уставился на Гарри своими огромными глазами с выражением слезливого обожания.
— Должно быть, вам не часто встречались приличные колдуны, — постарался приободрить его Гарри.
Добби потряс головой. Затем, безо всякого предупреждения, он вскочил и принялся колотиться головой в оконное стекло с воплями: «Плохой Добби! Плохой Добби!»
— Не надо — что вы делаете? — зашипел Гарри, подлетая к эльфу и оттаскивая его обратно к кровати — Хедвига проснулась, издала какой-то пронзительный лязг и забила крыльями по прутьям клетки.
— Добби должен наказать себя, сэр, — объяснил эльф. Глаза у него слегка съехали к переносице. — Добби едва было не сказал плохого о своей семье, сэр…
— Семье?
— Колдовской семье, у которой Добби состоит в услужении, сэр… Добби — домовый эльф… обязан служить одному дому, на веки вечные…
— А они знают, что вы здесь? — поинтересовался Гарри.
Добби содрогнулся.
— О, нет, сэр, нет… Добби придется пресурово наказать себя за приход сюда, сэр. За это Добби придется прищемить себе уши дверцей духовки. Если бы они только знали, сэр…
— Но разве они не заметят, что вы прищемили уши?
— Добби сомневается в этом, сэр. Добби постоянно приходится наказывать себя за что-нибудь, сэр. Они легко мирятся с этим, сэр. Иногда они даже напоминают Добби, что тому следует наказать себя…
— Но почему вы не уйдете? Не сбежите?
— Домовый эльф должен быть выпущен на свободу, сэр. А эта семья никогда не отпустит Добби… Добби будет в услужении, пока не умрет, сэр…
— Да-а-а… — протянул Гарри, — а я-то еще жалуюсь, что должен пробыть здесь каких-то жалких четыре недели. Сравнить с вашей семейкой, так Дурслеи покажутся добряками. А кто-нибудь может вам помочь? Я, например?
Почти сразу же Гарри пожалел, что заговорил об этом. Добби разразился благодарными стенаниями.
— Пожалуйста, — в отчаянии зашептал Гарри, — пожалуйста, ведите себя потише. Если Дурслеи услышат, если только узнают, что у меня кто-то есть…
— Гарри Поттер спрашивает, не может ли он помочь Добби… Добби слышал о вашем величии, сэр, но о вашей доброте Добби ничего не знал…
Гарри, которому краска бросилась в лицо, сказал:
— Все, что вы слышали о моем величии — ужасная ерунда. Я ведь даже не первый ученик, первая Гермиона, она…
Но он тут же умолк, потому что вспоминать о Гермионе было тяжело.
— Гарри Поттер застенчив и скромен, — благоговейно произнес Добби с пылающими от восторга шарообразными глазами. — Гарри Поттер не упоминает своей победы над Тем-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут…
— Над Вольдемортом? — не подумав, ляпнул Гарри.
Добби зажал ладошками свои большие уши и простонал:
— Ах, не произносите имени, сэр! Не произносите имени!
— Простите, — поспешно извинился Гарри, — я знаю, многим это не нравится. Вот мой друг Рон…
И осекся — воспоминание о Роне тоже причиняло боль.
Добби наклонился поближе к Гарри, светя глазищами.
— Добби слыхал, — хрипло заговорил он, — что всего несколько недель назад Гарри Поттер встретился с Черным Лордом во второй раз… и что Гарри Поттер снова избежал гибели.
Гарри кивнул, и глаза Добби моментально наполнились слезами.
— Ах, сэр, — выдохнул он, промокая лицо уголком засаленной наволочки, в которую был одет. — Гарри Поттер доблестный и храбрый! Он смело встретил уже столько опасностей! Но Добби пришел, чтобы защитить Гарри Поттера, предостеречь его, даже если потом придется прищемить себе уши дверцей духовки… Гарри Поттер не должен возвращаться в «Хогварц».
Наступила тишина, нарушаемая лишь доносившимися снизу раскатами голоса дяди Вернона и позвякиванием ножей и вилок.
— Ч-что? — заикаясь, выговорил Гарри. — Но мне нужно вернуться — семестр начинается первого сентября. Это же все, что у меня есть, без этого я бы не выжил. Вы не знаете, каково мне тут. Я здесь — чужой! Я должен быть в своем мире — в «Хогварце».
— Нет, нет, нет, — прокрякал Добби и затряс головой так, что уши захлопали по щекам. — Гарри Поттер должен оставаться там, где для него безопасно. Он слишком велик, слишком благороден, чтобы его потерять. Если Гарри Поттер вернется в «Хогварц», он подвергнет себя смертельной опасности.