Вольдеморт опять расхохотался. Он ходил взад-вперед, поглядывая по сторонам. Змея кругами ползала в траве.
– Видишь дом на холме, Поттер? Там жил мой отец. Мама, ведьма, жила рядом, в деревне, и ее угораздило влюбиться в этого идиота. Но он бросил ее, стоило ей признаться, кто она такая… папаша не одобрял колдовства… Он бросил ее и вернулся к своим родителям-муглам еще до моего рождения… а мама умерла родами, и меня воспитывали в мугловом приюте… но я поклялся разыскать его… я отомстил ему, этому кретину, давшему мне свое имя… Том Реддль…
Он все расхаживал, взгляд метался меж могил.
– Ну надо же! Семейные воспоминания… – пробормотал он. – Да я становлюсь сентиментален… А теперь смотри, Гарри! Вот возвращается моя настоящая семья…
Неожиданно воздух наполнился шуршанием плащей. Из-за тиса, из-за могил, со всех сторон появлялись аппарирующие колдуны. Все они были в капюшонах и масках. Один за другим они подходили… медленно, опасливо, будто не веря собственным глазам. Вольдеморт замер и молча ждал. Затем один упал на колени, подполз к Вольдеморту и поцеловал край его черной мантии.
– Господин… господин… – залепетал он.
Остальные сделали то же самое: каждый подползал на коленях и целовал подол, после чего отползал задом и поднимался – они встали кольцом вокруг Гарри, Вольдеморта, могилы Тома Реддля и рыдающей груды тряпья по имени Червехвост. И все же в этом кольце имелись пустоты, будто собравшиеся ожидали еще кого-то. Но Вольдеморт, похоже, больше никого не ждал. Багровым взором он обвел скрытые капюшонами лица, и, хотя было безветренно, по шеренге пробежал трепет, некое общее содрогание.
– Приветствую вас, Упивающиеся Смертью, – тихо промолвил Вольдеморт. – Тринадцать лет… тринадцать лет миновало с нашей последней встречи. А вы откликнулись на мой зов, будто не прошло и дня… Стало быть, Смертный Знак еще объединяет нас! Так ведь?
Лицо его снова зловеще исказилось. Раздув ноздри, он с силой втянул воздух.
– Я чую вину, – прошипел он. – От вас разит угрызениями.
И снова по шеренге от одного к другому пробежала дрожь, будто каждый желал бы, да не смел отшатнуться от Вольдеморта.
– Я вижу вас пред собою целыми и невредимыми, вы не растеряли колдовской силы – как быстро вы явились на зов! – и я задаюсь вопросом… как же случилось, что эти колдуны так и не пришли на помощь своему господину, которому клялись в вечной преданности?
Никто не издал ни звука, не пошевелился – лишь Червехвост, распростершись на земле, рыдал над кровоточащей рукой.
– И я сам себе отвечаю, – шепотом продолжал Вольдеморт, – должно быть, они поверили, что со мной покончено, поверили, что я исчез навсегда. Они растворились средь моих врагов, они поклялись им, что невиновны, ничего не знали, были околдованы… И тогда я спрашиваю себя: как могли они поверить, что я не восстану вновь? Они, кто знал, как надежно я обезопасил себя от смерти? Они, кто видел доказательства моего безграничного величия в те времена, когда я был могущественнее всех колдунов на земле?.. И снова отвечаю я сам себе: вероятно, им мнилось, что существует более могучая сила, та, что способна победить самого Лорда Вольдеморта?.. И ныне они служат другому господину… Кому же? Убогому герою простонародья, предводителю муглов и мугродья… Альбусу Думбльдору?
При упоминании Думбльдора стоящие в строю зашевелились, невнятно забормотали, затрясли головами.
Вольдеморт будто и не заметил.
– Какое разочарование… Должен признать, я сильно разочарован…
Один Упивающийся Смертью, разорвав круг, неожиданно бросился вперед. Дрожа всем телом, он упал к ногам Вольдеморта.
– Господин! – истерично закричал он. – Господин, простите меня! Простите нас всех!
Вольдеморт расхохотался. И воздел над головой палочку:
– Круцио!
Упивающийся Смертью душераздирающе завыл, корчась от боли. Такие крики непременно должны услышать в окрестных домах, подумал Гарри… пусть придет полиция, в отчаянии молил он про себя… кто-нибудь… сделайте хоть что-нибудь…
Вольдеморт опустил палочку. Тот, кого он пытал, замер на земле, хрипло дыша.
– Встань, Эйвери, – негромко проговорил Вольдеморт. – Встань. Ты просишь о прощении? Я никого не прощаю. Я ничего не забываю. Тринадцать долгих лет… Вы отплатите за каждый из них, прежде чем получите прощение. Вот Червехвост уже заплатил часть своих долгов – верно, Червехвост?
Он обратил равнодушный взгляд на рыдающего Червехвоста.
– Ты вернулся не потому, что так мне предан, а потому, что боялся своих старых друзей. Ты заслужил эту боль, Червехвост. Ты ведь это понимаешь, не так ли?