Феникс пропел одну мягкую ноту. Звук задрожал в воздухе, и у Гарри возникло ощущение, что горячая жидкая капля проскользнула по его горлу в желудок, согрела его и придала сил.
Он глубоко вздохнул и стал рассказывать. Пока он говорил, перед его глазами проносились видения этой ночи: он видел лопающиеся пузырьки в зелье, оживившем Волдеморта, видел Пожирателей смерти, появляющихся у могил, тело Седрика, лежащее на земле рядом с Кубком Трёх Волшебников.
Пару раз, Сириус порывался что-то сказать, всё ещё держа руку на плече Гарри, но Дамблдор останавливал его, и Гарри был этому рад, потому что теперь ему легче было продолжать рассказ. Это было, пожалуй, облегчением; Гарри чувствовал, словно что-то ядовитое испаряется из него, и ему стоило больших усилий произносить вслух события этого вечера, но он понял, что, когда закончит, ему станет легче.
Когда Гарри рассказал, как Червехвост пронзил его руку кинжалом, Сириус испустил дикий вопль, а Дамблдор встал так резко, что Гарри вздрогнул. Дамблдор обошёл вокруг стола и попросил Гарри вытянуть руку. Гарри показал место, где был распорот рукав, и порез.
— Он сказал, что моя кровь сделает его сильнее, чем любая другая, — объяснил Гарри Дамблдору. — Он сказал, что та защита, которую… мне оставила мама… перейдёт и к нему тоже. И он оказался прав — он мог ко мне прикоснуться, без вреда для себя, он дотронулся до моего лица.
На долю секунды Гарри показалось, что в глазах Дамблдора он заметил триумфальный блеск. Но в следующую секунду он убедил себя, что ему показалось, потому что, когда он возвращался к своему креслу за столом, таким старым и усталым Гарри его ещё никогда не видел.
— Очень хорошо, — сказал он, усаживаясь. — Волдеморт одолел именно этот барьер. Гарри, продолжай, пожалуйста.
Гарри объяснил, как Волдеморт появился из котла, рассказал всё, что помнил из речи Волдеморта к Пожирателям смерти. Затем как Волдеморт развязал его, вернул ему волшебную палочку и приготовился к дуэли.
Но когда он дошёл до того момента, когда золотые потоки света соединили его с Волдемортом палочки, ему помешал комок в горле. Он пытался продолжать, но образы, появившиеся из палочки Волдеморта, всплывали в его памяти. Он видел Седрика, старика, Берту Джоркинс… свою мать… отца…
Он обрадовался, когда тишину нарушил Сириус.
— Палочки соединились? — спросил он, переводя взгляд с Гарри на Дамблдора. — Но почему?
Гарри посмотрел на Дамблдора, у того было застывшее выражение лица.
— Приори Инкантатем, — пробормотал он.
Дамблдор взглянул на Гарри, и между ними словно проскочила искорка понимания.
— Эффект Обратного Заклинания? — отрезал Сириус.
— Именно, — подтвердил Дамблдор. — Палочки Гарри и Волдеморта — близнецы. В каждой по перу из хвоста феникса. Вот этого самого феникса, — добавил он, указывая на золотисто-алую птицу, удобно устроившуюся на колене у Гарри.
— Перо в моей палочке от Фокса? — удивлённо спросил Гарри.
— Да, — ответил Дамблдор. — Когда четыре года назад ты купил эту палочку, мистер Олливандер отправил мне письмо, едва ты вышел из магазина.
— И что бывает, когда палочка встречает свою «сестру»? — спросил Сириус.
— Они не очень хорошо действуют друг против друга, — сказал Дамблдор. — Если, всё же, владельцы заставят палочки работать… можно увидеть очень необычное явление. Одна из палочек заставляет другую извергать заклинания, которые та сотворила — в обратном порядке. Сначала самое недавнее, затем то, что ему предшествовало…
Он вопросительно посмотрел на Гарри и тот кивнул.
— Это означает, — медленно произнес Дамблдор, глядя на Гарри, — что должно было появиться нечто, похожее на Седрика.
Гарри снова кивнул.
— Диггори ожил? — с нажимом спросил Сириус.
— Ни одно заклинание не может оживить мёртвого, — мрачно ответил Дамблдор. — Всё, что может появиться, это лишь нечто вроде эха. Тень живого Седрика появилась из палочки… я прав, Гарри?
— Он говорил со мной, — сказал Гарри. Он вдруг снова задрожал. — Это… привидение Седрика… что бы это ни было… он говорил со мной.
— Эхо, — сказал Дамблдор, — которое приняло вид и характер Седрика. Я думаю, появились и другие жертвы Волдеморта…
— Какой-то старик, — сказал Гарри, всё ещё чувствуя комок в горле. — Берта Джоркинс и…
— Твои родители? — закончил за него Дамблдор.
— Да, — прошептал Гарри.
Сириус так сжал плечо Гарри, что ему стало больно.
— Последние жертвы палочки, — кивнув, сказал Дамблдор. — В обратном порядке. Их было бы больше, если бы палочки оставались соединёнными. Очень хорошо, Гарри, эти эхо, тени… что они сделали?
Гарри описал, как фигуры, возникшие из палочки, патрулировали границы золотого купола, как Волдеморт испугался их, как тень отца сказала Гарри, что надо делать, и как Седрик выразил своё последнее желание.
Гарри был не в силах продолжать. Он посмотрел на Сириуса и увидел, что тот закрыл лицо руками.
Вдруг Фокс слетел на пол. Он положил свою прекрасную голову на истерзанную ногу Гарри и крупные, жемчужные слёзы покатились из его глаз на рану, нанесённую пауком. Боль исчезла. Рана на ноге зажила.
— Я повторяю, — сказал Дамблдор, когда феникс вернулся на насест напротив двери, — ты собрал всё своё мужество, Гарри, ты сделал больше, чем я мог от тебя ожидать. Ты храбро сражался, как те, кто погиб, пытаясь противостоять Волдеморту, когда он был могущественным. На тебя свалилось тяжёлое бремя, но ты выдержал — ты сделал то, чего мы ожидали. Я провожу тебя до больницы. Я не хочу, чтобы сегодня ты остался в спальне. Сонное зелье и немного покоя… Сириус, ты хочешь побыть с ним?
Сириус кивнул и встал. Он снова превратился в огромного чёрного пса и вместе с Гарри и Дамблдором вышел из кабинета, проводя их до больничного крыла.
Когда Дамблдор открыл дверь, Гарри увидел миссис Уизли, Билла, Рона и Гермиону, обступивших встревоженную мадам Помфри. Они наперебой спрашивали, где Гарри и что случилось.
Не успели Гарри, Дамблдор и чёрный пёс войти, как все окружили их, а Миссис Уизли испустила сдавленный вопль.
— Гарри! О, Гарри!
Она поспешила к нему, но Дамблдор её опередил.
— Молли, — сказал он, поднимая руку, — пожалуйста, выслушай меня. Гарри сегодня многое пережил. Он только что мне всё рассказал. Сейчас ему нужны лишь сон, тишина и покой. Если он захочет, чтобы вы все остались с ним, — добавил он, глядя на Рона, Гермиону и Билла, — можете остаться. Но, пожалуйста, не забрасывайте его вопросами. Он сам вам расскажет, когда сочтёт это нужным. Но уж точно не сегодня.
Миссис Уизли кивнула. Она была очень бледна.
Повернувшись к Рону, Гермионе и Биллу, она прошипела, словно они шумели:
— Вы слышали? Ему нужен покой!
— Директор, — сказала мадам Помфри, уставившись на Сириуса, — а что…
— Этот пёс побудет с Гарри, — спокойно сказал Дамблдор. — Уверяю вас, он очень хорошо себя ведёт. Гарри, я подожду, пока ты ляжешь.
Гарри был страшно благодарен Дамблдору за то, что тот попросил остальных не расспрашивать его. Не то чтоб Гарри не хотел, чтобы они были рядом, но при мысли, что придется снова всё объяснять, пережить всё ещё раз… нет, это было выше его сил.
— Я загляну к тебе, как только увижусь с Фаджем, Гарри, — сказал Дамблдор. — Мне бы хотелось, чтобы ты остался здесь до завтра, пока я не сообщу ученикам. Он вышел.
Мадам Помфри уложила Гарри в ближайшую кровать. Гарри увидел Хмури-«Дикого Глаза», неподвижно лежавшего в другом конце комнаты. Его деревянная нога и волшебный глаз были на тумбочке, рядом.
— Как он? — спросил Гарри.
— Он поправится, — сказала мадам Помфри, дала Гарри пижаму и поставила ширму. Он переоделся и нырнул в кровать. Рон, Гермиона, Билл, миссис Уизли и чёрный пёс зашли и уселись вокруг него. Рон и Гермиона осторожно на него поглядывали, как будто побаивались его.
— Ничего страшного, — сказал им Гарри. — Я просто устал.
Глаза миссис Уизли наполнились слезами, и она зачем-то стала поправлять ему одеяло.
Мадам Помфри вернулась из своего кабинета с кубком и маленькой бутылочкой, в которой было фиолетовое зелье.