Он затушил окурок в одной из пепельниц, что теперь стояли по всему дому, поднялся с кресла, отряхнув с брюк невидимую пыль, и достал из кармана галстук:
— Нужно посмотреть бумаги в адвокатской конторе. Попробую до Рождества разделаться хотя бы с финансами. Ремус, со мной?
Тот кивнул, так же вставая. А вот Говард, чуть улыбнувшись, с укором заметил:
— И ты не прав насчет себя. Из тебя получится хороший политик. Просто ты никогда этим не занимался, но ты умеешь нравиться, прекрасно читаешь людей и умеешь быстро вникать в ситуацию. Хотя, возможно, финансист из тебя и правда неважный.
— Я вообще-то планировал быть аврором, — хохотнул Блэк. — И мотаться на все магловские рок-концерты. А теперь хожу в галстуке с утра до вечера. Иногда мне кажется, что за это я ненавижу Волдеморта особенно сильно.
Ремус едва сдержал смех. В этом весь Сириус. Обладая явными талантами, он всеми силами старался жить весело и беззаботно. Не будь войны, не погибни Регулус, не попади Сириус в Азкабан, сейчас был бы аврор Блэк, дамский угодник, любитель шумных вечеринок и мотоциклов. Или же за это время он бы уже остепенился, женился и открыл что-нибудь типа рок-бара в мире магов. Но уж точно не носил бы костюмы с галстуком.
Ритуалы относились к старой магии. И подготовка к ним была своеобразной. Дора чувствовала себя невероятно глупо, стоя на юге страны посреди поля, держась за руки со своей родней. Пять взрослых человек, а буквально хороводы водят. А потом пришло это.
Словно волна тепла, радости, уверенности, все это подхватило и понесло куда-то вверх, куда их всех вел Сириус. Они словно стали единым целым, сохранив при этом свои личности. Она не слышала мыслей, но словно познала саму суть. Когда это ощущение прошло, и Дора открыла глаза, она увидела блаженные улыбки на лицах всех Блэков.
— Если бы нас было тринадцать, было бы еще сильнее? — пораженно спросила Белла, все еще не отпуская ладони кузена и сестры.
— Тринадцать я бы не смог удержать, — голос у Сириуса чуть дрожал. — Это все же сложнее, чем я думал. Но ведь придется еще читать заклинания и поддерживать связь без телесного контакта…
Нарцисса, отпустив руку Сириуса, успокаивающе коснулась его плеча. Время есть. Но ощущения… Понятно, почему для членов Ковена так важно доверие. Когда происходит сбор круга, не остается места для обид. И так же понятно, почему гибель даже одного участника становится ударом для всех. Потому что погибает часть тебя, часть общего целого.
Они начали собираться с того момента, как дети уехали с каникул. Залогом связи является достаточно близкое знакомство, поэтому первое время они просто говорили. Для Доры это было сложнее всего — рассказывать что-то сокровенное о себе — но иначе нельзя. Нельзя просто собраться и творить сложное волшебство. Нужно доверять друг другу, быть готовым рассказать любой свой секрет, принимать тьму в других, как и принимать свою. И такое не получишь по мановению волшебной палочки. Приходится говорить.
Дора думала, что эти их разговоры похожи на сеансы групповой терапии из магловских фильмов. Они рассказывали то, что следовало знать друг о друге для лучшего понимания. Так как Ковен создавался не первый раз, были и готовые темы. Дора никогда не думала, что может быть так сложно говорить о себе. Честно, откровенно, без лжи. А еще было сложно слушать.
Андромеда рассказывала о своем решении покинуть семью. Как боялась и сомневалась, как стыдилась своего эгоизма — ведь ее готовили как помощницу для рода, как темную колдунью. Рассказывала, как ей было сложно работать в Мунго: видеть, что она может помочь, лишь немного отступив от правил, но ей было не позволено. Как тяжело было знать, что зелье на крови безутешного мужа может спасти жену, привязать ее жизнь к нему, чтобы как в сказке — и умерли в один день. Оказалось, что и в Андромеде Тонкс живет столь знакомое для Доры желание помочь всем. Только ей сложнее. Потому что она может…
Нарцисса, у которой последние годы слились в один бесконечный день: похожие друг на друга светские рауты, одни и те же сплетни… Но жизнь Нарциссы и Андромеды была, по крайней мере, мирной. Рассказ Беллы закончился истерикой у Сириуса на плече, а на другом диване вытирали реки слез ее сестры. Даже Сириус, хотя и казался неунывающим шутником и балагуром, холодил кровь своими рассказами.
— В Азкабане дементоры живут на верхних этажах, — он начал с кривой усмешкой, словно насмехался над собственным страхом. — Камеры пожизненных заключенных сразу под ними. К нам редко приходили тюремщики, только разносили еду. Взамен прогулок на свежем воздухе открывали камеры все время, когда не было тюремщиков или посетителей. Но мало кто прогуливался по коридорам.