— А зачем Тому вообще понадобилось убивать Гарри? — спросила Элин. — То есть, я понимаю, что он его ненавидит, но он же охотился за философским камнем, а если бы в школе погиб ученик, началось бы расследование...
— Тут я могу лишь строить предположения, — ответил Дамблдор. — Возможно, что таким образом он пытался удалить меня из школы. Я ведь дал разрешение первокурсникам играть в квиддич, и если бы Гарри погиб, свалившись с метлы, то противники наверняка попытались бы отстранить меня от работы. Мне пришлось бы или оставить камень без присмотра, или срочно подыскивать для него другое хранилище...
Впрочем, может быть, все было намного проще. В магии ничего не дается даром, и темные ритуалы, к которым прибегал Том до того, как исчезнуть, хоть и давали ему огромную силу, но и наносили непоправимый вред разуму. Так что возможно, что ненависть к Гарри просто помутила рассудок Тома настолько сильно, что он решил убить его, не думая о последствиях.
Директор помолчал.
— И это подводит нас к последним событиям, — продолжал он после паузы. — Разумеется, на подземелье были наложены следящие чары, позволившие мне увидеть, как Квиррелл, не задерживаясь, прошел все ловушки. Я спокойно наблюдал за тем, как он мечется перед зеркалом, гадая, когда же там появитесь вы, и уже решил было, что вы вовсе никуда не пошли... Пока профессор Снейп не прислал мне патронуса с сообщением о том, что вы уже находитесь в комнате с зельями и что Квиррелл — это сам Том.
Только тогда я, наконец, понял, что вижу не настоящее подземелье, а очень качественную иллюзию. Том Риддл чрезвычайно талантлив, вынужден это признать. Даже в своем нынешнем состоянии он сумел обнаружить мои следящие заклинания и не просто нейтрализовать их — это меня сразу насторожило бы, — но обмануть. Подозреваю, что именно на это и ушла у него большая часть времени, ведь просто пройти мимо всех ловушек он мог бы давным-давно.
Разумеется, я сразу отправился к вам на помощь, но когда я пришел, вы уже и сами справились с Томом.
Живот Элин издал громкое бурчание, и Гарри, посмотрев в окно, увидел, что солнце уже давно миновало зенит и скоро коснется вершин окружающих Хогвартс гор.
— Ваш замечательный будильник, мисс Олсен, напомнил мне, что время обеда давно прошло, — улыбнулся Дамблдор. — Так что если у вас нет больше вопросов...
— Всего два, — поспешно ответила она. — Первый — про мантию-невидимку. Это ведь вы подарили ее Гарри?
— Не подарил, а вернул, — поправил он. — Мантия много лет принадлежала семье Поттеров, я взял ее лишь на время. Надеюсь, вы найдете ей более разумное применение, чем Джеймс, который пользовался ей в основном, чтобы пробираться ночью на кухню.
— Ну у нас-то кухня и так рядом, — Элин хихикнула. — И последний вопрос — про профессора Снейпа. Почему он пытался спасти Гарри? Он ведь его ненавидит.
— А, ну это просто, — ответил директор. — Во время учебы Северус враждовал с Джеймсом Поттером, примерно так же, как вы сейчас враждуете с мистером Малфоем. Но однажды случилось так, что отец Гарри спас ему жизнь, а профессор, несмотря на свой непростой характер, свято чтит долги. Поэтому он посчитал себя обязанным вмешаться, когда увидел, что Гарри в опасности.
– Спасибо, – Элин наконец-то закрыла блокнот, и Гарри мог бы поклясться, что услышал, как Дамблдор вздохнул от облегчения. – Остальные вопросы могут подождать, вам и так уже пришлось потратить на нас много времени.
— Всегда пожалуйста, мисс Олсен, — улыбнулся тот. — Но теперь и у меня будет к вам небольшая просьба. Не могли бы вы поделиться своими воспоминаниями о произошедшем?
Он извлек из кармана мантии стеклянный сосуд необычной формы и коснулся его палочкой. Стекло потемнело, и Гарри увидел, что внутри заклубился мутный туман.
— Это очень просто, — сказал директор. — Вам всего лишь надо сосредоточиться на нужном воспоминании и позволить ему свободно течь. Не волнуйтесь, я скопирую только то, что нужно, все ваши секреты останутся в безопасности.
Гарри секунду поколебался, но все же кивнул. Он догадывался, что если директор захочет, то прочтет их мысли независимо от их согласия, причем так, что они сами этого даже не заметят.
Дамблдор поднес палочку к его уху, вытянул из него тонкую молочно-белую нить и осторожно, словно боялся пролить полный до краев бокал, перенес ее к флакону. Нить коснулась клубящегося внутри тумана, резко потемнела и расплылась чернильной кляксой. То же самое произошло с нитями, вытянутыми из ушей Элин и Гермионы.
— Ну вот и все, — директор еще раз им улыбнулся. — Я посмотрю их позже.
— А как называется это волшебство? — не удержалась от вопроса Гермиона.
— Это высшие ступени ментальной магии, — ответил ей Дамблдор, — но если я начну вам о них рассказывать, то боюсь, останусь тут до утра.
Он направился к двери, но, сделав шаг, остановился и очень внимательно посмотрел на ребят.
— Совсем забыл, — произнес он. — О произошедшем уже знает вся школа, но вот о том, что в подземелье был сам Том Риддл, не знает никто. Для всех, включая преподавателей, там был лишь профессор Квиррелл, который пытался украсть некий ценный артефакт для себя самого. Объяснения с аврорами я возьму на себя. Вы меня понимаете?
— Но почему? — удивилась Гермиона. — Если он возродился, то люди должны знать!
— А они этого хотят? — ответила вместо Дамблдора Элин. — Тому, кто объявит о возвращении Тома, не предъявив доказательств, в лучшем случае никто не поверит, а в худшем... Вспомни судьбу Кассандры.
— Но надо же готовиться...
— Не волнуйтесь, мисс Грейнджер, — успокоил ее Дамблдор. — Те, кто должен, будут готовы.
Комментарий к Глава 14. Ответы Пара необходимых примечаний:
Если вам кажется странным, почему Дамблдор настолько разоткровенничался, то напоминаю, что даже каноничный Гарри догадался, что ему устроили испытание. И даже в каноне Дамблдор ответил на его вопросы, другое дело, что Гарри постеснялся спрашивать слишком многое.
Реакция на эти откровения будет в следующей главе, которая называется "Размышления".
Если нашли дыры в логике - не стесняйтесь писать.
За идею с "новыми родственниками" отдельное спасибо читателю АБ. :)
========== Глава 15. Размышления ==========
<empty-line>1 июля 1992 года
Мадам Помфри продержала Гарри в лазарете до самого последнего дня, мотивируя это необходимостью соблюдения постельного режима и полного покоя. К девочкам она была более благосклонна, разрешив им покинуть палату уже вечером, но они сами категорически отказались бросать своего товарища.
— В одиночестве он тут со скуки помрет, — уговаривала колдомедика Гермиона. — Честное слово, мы не будем ему мешать.
В конце концов мадам Помфри смилостивилась и позволила остаться в больничном крыле всем троим.
Посетителей к ним, к счастью, почти не пускали, и Гарри был за это очень благодарен. Ему вовсе не улыбалось встречаться с толпой восторженных поклонников. Конечно, после выписки всеобщего внимания было не избежать, но Гарри все же надеялся, что если он выйдет из лазарета накануне отъезда, то у любопытных не останется времени на то, чтобы приставать к нему с расспросами.
Впрочем, несколько посетителей в палату все же прорвались.
— Не больше пяти минут, мистер Лонгботтом, — строго внушала мадам Помфри. — И я пускаю вас сюда лишь потому, что за вас попросил лично директор.
— Я чуть с ума не сошел от волнения, — рассказывал Невилл, когда его все же пропустили в палату. — Когда летел над шахматами, черная королева своей палицей ударила по метле и сломала ее, хорошо еще, что я упал уже у самой двери, а в комнате с ключами были еще метлы. Потом дьяволовы силки схватили меня за ногу и чуть не утянули в себя. Я только в последний момент вспомнил, что профессор Спраут как-то сказала, что с любым растением можно договориться, если знать как, и попросил силки меня отпустить... И они послушались, представляете?!