Думбльдор очень серьезно посмотрел на Гарри.
— Эти исчезновения кажутся мне связанными между собой. Министерство не согласно со мной — как ты, возможно, слышал, пока ждал за дверью.
Гарри кивнул. Они опять замолчали, и Думбльдор постоянно извлекал из головы мысли. Гарри стало казаться, что он мешает, что пора идти, но любопытство удерживало его на месте.
— Профессор, — снова позвал он.
— Да, Гарри? — откликнулся Думбльдор.
— Э-э-э… можно спросить вас про… про тот суд, на который я попал… в дубльдуме?
— Можно, — тяжело вздохнул Думбльдор. — Я бывал на заседаниях много раз, но некоторые из них вспоминаются более отчетливо, чем другие… особенно сейчас…
— А вы знаете… на каком заседании вы меня застали? На том, где был сын Сгорбса. Там… м-м-м… говорили о родителях Невилля?
Думбльдор пронзил Гарри пристальным взглядом.
— Совершенно верно, там говорили о родителях Невилля, — подтвердил он. — Его отец, Фрэнк, был аврором — как профессор Хмури. Ты, видимо, понял: их с женой пытали, чтобы выбить информацию о том, куда скрылся Вольдеморт после того, как потерял силу.
— Они умерли? — тихо спросил Гарри.
— Нет, — ответил Думбльдор. Гарри никогда не слышал в его голосе столько горечи. — Они сошли с ума. Они оба находятся в больнице св. Лоскута — институте причудливых повреждений и патологий. Насколько мне известно, Невилль вместе с бабушкой навещает их во время каникул. Они его не узнают.
Гарри сидел, окаменев от ужаса. Он понятия не имел… ни разу, за все четыре года, не удосужился спросить…
— Длиннопоппов все очень любили, — продолжал Думбльдор. — Их схватили уже после того, как пал Вольдеморт, когда все уже думали, что они в безопасности. Это нападение вызвало такой прилив ненависти, какого я даже не ожидал. На министерство оказывалось огромное давление, они просто обязаны были найти виновных. К несчастью, свидетельство самих Длиннопоппов было — учитывая их состояние — не слишком надежно.
— Значит, сын мистера Сгорбса и вправду может быть невиновен? — медленно проговорил Гарри.
Думбльдор покачал головой.
— Что касается этого, я не имею ни малейшего представления.
Гарри посидел в молчании, наблюдая, как вращается содержимое дубльдума. Было еще два вопроса, которые так и жгли его изнутри… но они касались виновности двух ныне здравствующих людей…
— Э-м… — осторожно проговорил он, — а мистер Шульман?…
— Ни разу с тех пор не был замечен ни в какой деятельности, имеющей отношение к силам зла, — спокойно сказал Думбльдор.
— Ясно, — поспешно отозвался Гарри, снова уставившись в дубльдум. Его содержимое стало вращаться медленнее после того, как Думбльдор закончил добавлять туда мысли. — А… м-м-м…
Дубльдум, кажется, решил помочь ему. На поверхность снова всплыло лицо Злея. Думбльдор коротко глянул на него, а потом перевел взгляд на Гарри.
— Так же как и профессор Злей, — добавил он.
Гарри заглянул в голубые глаза директора, и то, о чем он на самом деле жаждал спросить, вырвалось раньше, чем он успел остановиться:
— Профессор, а почему вы думаете, что Злей больше не на стороне Вольдеморта?
Думбльдор встретил взгляд Гарри и несколько секунд молча смотрел на него, а потом ответил:
— А это, Гарри, касается только меня и профессора Злея.
Гарри понял, что интервью окончено; Думбльдор не рассердился, но в его тоне прозвучал заключительный аккорд, лучше всяких слов сказавший Гарри о том, что пора уходить. Он встал, и то же сделал Думбльдор.
— Гарри, — проговорил он, когда Гарри подошел к двери. — Пожалуйста, не говори ни с кем о родителях Невилля. У него есть право рассказать обо всем самому, тогда, когда он будет к этому готов.
— Конечно, профессор, — кивнул Гарри, поворачиваясь, чтобы идти.
— И еще…
Гарри оглянулся.
Думбльдор стоял над дубльдумом, лицо в серебристых световых пятнах выглядело не просто старым, а — древним. Он окинул Гарри долгим взором и сказал:
— Удачи тебе на третьем состязании.
Глава 31.ТРЕТЬЕ СОСТЯЗАНИЕ
— Значит, и Думбльдор тоже думает, что Сам-Знаешь-Кто обретает силу? — прошептал Рон.
Всем, что Гарри видел в дубльдуме, а также почти всем, что рассказал и показал ему Думбльдор, он сейчас же поделился с Роном и Гермионой — и, разумеется, с Сириусом, которому послал сову сразу, как только вышел из кабинета Думбльдора. Вечером Гарри, Рон и Гермиона снова засиделись в общей гостиной, без конца обсуждая произошедшее. В результате голова у Гарри пошла кругом, и он понял, что имел в виду Думбльдор, говоря о переизбытке мыслей. Да, перелить куда-нибудь хотя бы часть из них — истинное облегчение.