— Ступефай! — закричал Гарри. Заклинание шарахнуло по огромному волосатому паучьему телу, но результат был ничтожен, с тем же успехом можно было кинуть в него камушком — паук дернулся, быстро перебрал ногами и кинулся на Гарри.
— Ступефай! Импедимента! Ступефай!
Бесполезно — паук был либо слишком большой, либо слишком волшебный, и заклинания только раззадоривали его. Гарри успел лишь на мгновение увидеть восемь горящих черных глаз и острые бритвы клешней, как паук уже бросился на него.
Он поднял Гарри в воздух передними лапами; Гарри отчаянно сопротивлялся. Брыкаясь, он попал ногой по жвалам и в ту же секунду почувствовал невыносимую боль — услышал крик Седрика: «Ступефай!», но это заклинание помогло ничуть не больше Гарриного — паук разинул пасть, но Гарри успел поднять палочку и закричал: «Экспеллиармус!»
Сработало! Разоружальное заклятие заставило паука бросить жертву на землю, но из-за этого Гарри свалился с двенадцатифутовой высоты на и без того поврежденную ногу, которая как-то неестественно смялась под тяжестью тела. Не думая ни секунды, Гарри, вспомнив дракла, прицелился в нижнюю часть паучьего живота и выкрикнул: «Ступефай!» одновременно с Седриком.
Соединившись, два заклинания сделали то, чего не смогло одно — паук стал валиться набок, приминая ближайшую стену кустов и перегораживая дорогу клубком волосатых лап.
— Гарри! — донесся крик Седрика. — Ты в порядке? Он упал не на тебя?
— Нет, — закричал в ответ Гарри. Он посмотрел на свою ногу. Та вовсю кровоточила. На порванной робе виднелось пятно густой, клейкой паучьей слюны. Гарри попытался встать, но нога судорожно дрожала и отказывалась держать его. Он прислонился к изгороди, судорожно дыша и оглядываясь по сторонам.
Седрик стоял в нескольких футах от Тремудрого кубка, тускло мерцающего у него за спиной.
— Возьми же его, — с трудом выговорил Гарри. — Давай, возьми его. Ты же рядом.
Но Седрик не двигался. Он просто стоял и смотрел на Гарри. Потом обернулся и посмотрел на Кубок. В золотом сиянии последнего Гарри увидел на лице Седрика тоскливое вожделение. Седрик снова обернулся к Гарри, который теперь хватался за кусты, чтобы не упасть.
Седрик сделал глубокий вдох.
— Нет, ты возьми. Ты должен был его выиграть. Ты здесь уже дважды спас мне жизнь.
— Нет, так не положено, — ответил Гарри. Он рассердился. Нога болит невыносимо, как, собственно, и все тело после сражения с пауком, а Седрик, после всех этих страданий, все-таки опередил его, так же, как сумел первым пригласить на бал Чу. — Выигрывает тот, кто первым достигнет Кубка. А это ты. Говорю тебе, я со своей ногой все равно никуда не добегу.
Седрик сделал несколько шагов по направлению к поваленному Сногсшибателем пауку — в сторону от Кубка. Он мотал головой.
— Нет, — сказал он.
— Хватит играть в благородство, — раздраженно бросил Гарри. — Возьми его, и все, и тогда мы сможем выбраться отсюда.
Седрик смотрел, как Гарри, хватаясь за ветки, старается встать прямо.
— Ты сказал мне про драконов, — проговорил он. — Я бы не прошел первое испытание, если бы ты тогда меня не предупредил.
— Мне тогда тоже подсказали, — Гарри попытался отереть подолом робы кровь с ноги. — И ты помог мне с яйцом — мы квиты.
— Мне тоже помогли с яйцом, — заспорил Седрик.
— И все равно мы квиты, — Гарри проверил ногу, перенеся на нее вес всего тела, она ужасающе задрожала — видимо, когда паук бросил его на землю, он вывихнул лодыжку.
— Ты должен был получить больше баллов за второе состязание, — упрямился Седрик. — Ты остался, чтобы спасти всех заложников. Я тоже должен был так поступить.
— Мне просто не хватило ума, чтобы не принимать эту песню всерьез! — с горечью воскликнул Гарри. — Слушай, возьми ты этот Кубок!
— Нет. — отказался Седрик.
Он перешагнул через паучьи лапы и приблизился к Гарри. Тот испытующе посмотрел на Седрика. Седрик говорил серьезно. Он добровольно отказывался от славы, которая и не снилась «Хуффльпуффу».
— Пошли, — велел Седрик. По его виду было ясно, что ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, но лицо горело убежденностью, руки были уверенно скрещены на груди — он решился.
Гарри перевел взгляд с Седрика на Кубок. На один-единственный лучезарный миг он представил, как появляется из лабиринта, держа его в руках, и поднимает над головой. Услышал восторженный рев толпы, увидел восхищенное лицо Чу, увидел так ясно, как никогда прежде… потом прекрасная картина исчезла, и он снова посмотрел в скрытое тенью, упрямое лицо Седрика.