Он вытянул перед собой кровоточащую культю, но Вольдеморт снова рассмеялся.
— Другую руку, Червехвост.
— Гоподин, прошу вас… умоляю…
Вольдеморт нагнулся, схватил Червехвоста за левую руку и рванул на себя, откинув рукав. Тогда Гарри увидел на коже ярко-красную татуировку — череп со змеей, высовывающейся изо рта — то же самое изображение, которое появилось в небе на финале кубка. Смертный Знак! Вольдеморт внимательно изучил его, не обращая внимания на неконтролируемые спазмы, сотрясающие тело Червехвоста.
— Снова появился, — вкрадчиво проговорил он, — они должны были уже понять… вот мы и увидим… вот мы и узнаем…
Он прижал длинный, белый указательный палец к отметине на руке Червехвоста.
Шрам Гарри в очередной раз пронзила ужасная боль, а Червехвост взвыл с новой силой: когда Вольдеморт отнял палец от Знака, Гарри увидел, что тот стал угольно-черным.
С жестоким удовлетворением на лице, Вольдеморт выпрямился, вскинул голову и осмотрел темное кладбище.
— Интересно, сколько найдется храбрецов, которые явятся, как только почувствуют? — зашептал он, поднимая к звездам тускло светящиеся красные глаза. — И сколько найдется дураков, которые осмелятся не явиться?
Он принялся расхаживать перед Гарри и Червехвостом, внимательно глядя по сторонам. Минуту спустя, он снова посмотрел на Гарри, и змееподобное лицо исказила зловещая улыбка.
— Гарри Поттер, ты стоишь на бренных останках моего покойного отца, — зашипел он, — мугла и редкого болвана… такого же, как твоя дорогая матушка. Но оба оказались в своем роде полезны, не так ли? Твоя маменька умерла, защищая тебя, младенца… а своего папеньку я убил, и ты только посмотри, какую пользу мне принес дорогой покойничек…
Вольдеморт опять расхохотался. Он ходил взад-вперед, бросая по сторонам быстрые взгляды. Змея кругами ползала в траве.
— Видишь дом на холме, Поттер? Там жил мой отец. Мама, ведьма, жила рядом, в деревне, и ее угораздило влюбиться в этого идиота. Но он бросил ее, стоило ей признаться, кто она такая… папаша не одобрял колдовства…
— Он бросил ее и вернулся к своим родителям-муглам. Заметь, Поттер, это случилось еще до моего рождения… а мама умерла при родах, и меня воспитывали в мугловом приюте… но я поклялся разыскать его… поклялся отомстить ему, этому болвану, давшему мне свое имя… Том Реддль…
Он продолжал ходить, быстро переводя взгляд с могилы на могилу.
— Вы меня только послушайте! Семейные воспоминания… — пробормотал он. — Да я становлюсь сентиментален… А теперь смотри, Поттер! Вот возвращается моя настоящая семья…
Неожиданно воздух наполнился шуршанием мантий. Из-за тиссовых деревьев, из-за могил, со всех сторон появлялись аппарирующие колдуны. Все они были в капюшонах и масках. Они подходили один за другим… медленно, осторожно, словно не веря собственным глазам. Вольдеморт замер и молча ждал, когда они приблизятся. Затем один из Упивающихся Смертью упал на колени, подполз к Вольдеморту и поцеловал край его черного одеяния.
— Господин… господин… — залепетал он.
Остальные сделали то же самое, каждый подползал на коленях и целовал подол, после чего, пятясь, отползал назад и поднимался на ноги. Упивающиеся Смертью образовали кольцо вокруг Гарри, Вольдеморта, могилы Тома Реддля и рыдающего холмика — Червехвоста. И все же в этом кольце имелись промежутки, будто собравшиеся ожидали прибытия еще кого-то. Но Вольдеморт, похоже, никого больше не ждал. Он обвел багровым взором скрытые капюшонами лица, и, хотя было безветренно, по шеренге пробежал трепет, некое общее содрогание.
— Приветствую вас, Упивающиеся Смертью, — спокойно промолвил Вольдеморт. — Тринадцать лет… тринадцать лет прошло со дня нашей последней встречи. А вы откликнулись на мой зов, будто не прошло и дня… Стало быть, Смертный Знак еще объединяет нас! Так ведь?
На его лице снова появилось зловещее выражение. Раздув ноздри, он с силой втянул воздух.
— Я чую вину, — прошипел он. — В воздухе стоит дурной запах виновности.
И снова по шеренге от одного к другому пробежала дрожь, как будто каждый желал бы, да не смел, отшатнуться от Вольдеморта.
— Я вижу вас перед собой целыми и невредимыми, не утерявшими колдовской силы — вы так быстро явились на зов! — и я задаюсь вопросом… как могло случиться, что эти колдуны так и не пришли на помощь своему господину, которому клялись в вечной преданности?
Никто не издал ни звука, не пошевелился — кроме Червехвоста, распростертого на земле и рыдающего над кровоточащей рукой.
— И я сам себе отвечаю, — шепотом продолжал Вольдеморт, — должно быть, они поверили, что со мной покончено, поверили, что я исчез навсегда. Они вернулись и стали жить среди моих врагов, они клялись им в своей невиновности, в том, что ничего не знали, что их околдовали…