Кровавый Барон, мрачный, безмолвный, запятнанный серебристой кровью, был слизеринским призраком и единственным существом во всей школе, кто мог управиться с Дрюзгом.
— Мы так и подумали, что Дрюзг из-за чего-то взбесился, — сумрачно произнес Рон. — Там что он там наделал, в кухне?
— Да как всегда, — пожал плечами Почти Безголовый Ник. — Хаос и разрушение. Раскидал повсюду кастрюли и сковородки. Все кругом плавало в супе. До смерти перепугал домовых эльфов…
Звяк. Гермиона опрокинула золотой бокал. Тыквенный сок неостановимо пополз по скатерти, перекрасив в оранжевое несколько футов белого льняного полотна, но Гермиона этого даже не заметила.
— Здесь есть домовые эльфы? — она в ужасе вытаращила глаза на Почти Безголового Ника. — Здесь, в «Хогварце»?
— Разумеется, — Почти Безголового Ника изумила ее реакция. — Больше, чем в каком-либо другом замке Британии, насколько я знаю. Свыше сотни.
— Я ни разу ни одного не видела! — воскликнула Гермиона.
— Что же, они ведь днем практически не выходят из кухни, — сказал Почти Безголовый Ник. — Они выходят по ночам, убираются, следят за каминами и все прочее… Я хочу сказать, подразумевается, что их и не должно быть видно, ведь верно? Согласитесь, это же отличительный признак хорошего домового эльфа: его не видно и не слышно.
Гермиона сверлила Ника взглядом.
— А им платят? — гневно вопросила она. — У них бывает отпуск? Больничный, пенсия и все прочее?
Почти Безголовый Ник фыркнул так, что его плоеный воротник сполз с шеи, голова откинулась набок и повисла на узкой призрачной полоске кожи и мышц.
— Больничный? Пенсия? — переспросил он, снова водрузив голову на плечи и зафиксировав ее с помощью воротника. — Домовым эльфам не нужны больничный и пенсия!
Гермиона посмотрела на еду, к которой едва притронулась, а затем решительно положила на стол нож и вилку и отодвинула в сторону тарелку.
— Ой, ну п'рстань, Ер-мона, — раздраженно бросил Рон, случайно обплевав Гарри йоркширским пудингом. — Фу ты!.. 'звини, 'Арри… — он проглотил. — Ты же не станешь добиваться для них больничного голодовкой!
— Рабский труд, — заявила Гермиона, раздувая ноздри. — Вот как был приготовлен этот ужин. Рабским трудом!
И не съела больше ни кусочка.
Дождь по-прежнему барабанил в высокие, темные окна. Очередной раскат грома сотряс рамы, на потолке сверкнула молния и осветила золотые тарелки, с которых быстро исчезали остатки первых блюд, заменяемые сладким.
— Смотри, Гермиона, торт с патокой! — Рон помахал ладонью, чтобы на нее пошел запах. — Смородинный пудинг! Шоколадные пирожные!
Но Гермиона смерила Рона взглядом, настолько похожим на взгляд профессора МакГонаголл, что тот умолк.
Когда последние крошки сладкого испарились с тарелок, и те вновь засияли чистотой, Альбус Думбльдор снова поднялся со своего места. Веселое жужжание зала стихло почти мгновенно, и стали слышны завывания ветра и стук дождя.
— Итак! — начал Думбльдор, с улыбкой обводя глазами присутствующих. — Теперь, когда мы напились и наелись («Хмф!» — негодующе фыркнула Гермиона), я прошу вашего внимания, поскольку мне необходимо сделать несколько заявлений.
— Мистер Филч, смотритель, просил уведомить вас, что список предметов, запрещенных к употреблению в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя укокошные уй-йяшки, зубатые халявки и бумеранги бум-бум. Насколько я знаю, полный список состоит примерно из четырехсот тридцати семи предметов. Если кто-то хочет его изучить, он вывешен для всеобщего обозрения в кабинете мистера Филча.
Уголки рта Думбльдора еле заметно поднялись вверх. Он продолжал:
— Как всегда, напоминаю, что лес, окружающий замок, является территорией, закрытой для учащихся, равно как и деревня Хогсмед для детей младше третьего класса.
— Кроме того, моей тяжелой обязанностью является уведомить вас о том, что квидишный чемпионат школы в этом году проводиться не будет.
— Что?! — выдохнул Гарри. Он оглянулся на Фреда с Джорджем, вместе с ним игравших в команде «Гриффиндора». Те, не сводя глаз с Думбльдора, молча шевелили губами, слишком сильно потрясенные, чтобы говорить.