За три дня до конца учебного года Рона и Гермиону выписали из больничного крыла. Гермиона время от времени изъявляла желание поговорить о Сириусе, но Рон предусмотрительно шикал на нее всякий раз, когда она упоминала это имя. Гарри так и не разобрался, хочется ему говорить о крестном или нет, — все зависело от настроения. Не сомневался только в одном: как бы горько не было сейчас, но когда он вернется в дом четыре по Прайвет-Драйв, по Хогвартсу будет смертельно скучать. И что с того, что теперь ему доподлинно известно, зачем нужно каждое лето туда возвращаться, — легче от этого не стало. Напротив, возвращение домой страшило, как никогда.
За день до конца учебного года из Хогвартса уехала профессор Амбридж. Как выяснилось, она во время ужина, пока никто не видит, выбралась из больничного крыла, явно рассчитывая отбыть тайком, но к несчастью по дороге наткнулась на Пивза. Пивз воспользовался последним шансом на то, чтобы исполнить наказ Фреда, и радостно погнал Амбридж из замка, поколачивая ее то тростью, то носком, набитым мелом. Ученики толпами выбегали в вестибюль полюбоваться, как она улепетывает к воротам, а главы Домов, безо всякого энтузиазма, пробовали их урезонить. В довершение всего, профессор Макгонаголл, бросив вялые увещевания, уселась в свое кресло за столом преподавателей и во всеуслышанье принялась сокрушаться, что не может самолично пробежаться следом за Амбридж в качестве болельщика, поскольку Пивз позаимствовал у нее трость.
Наступил последний вечер в Хогвартсе; многие уже упаковали сундуки и направились на прощальный пир в честь окончания учебного года, а Гарри к сборам даже не приступал.
— Ладно, завтра соберешься! — позвал Рон, нетерпеливо топчась на пороге спальни. — Пошли, я помираю с голоду.
— Я скоро… знаешь, ты иди…
Но когда дверь спальни захлопнулась за Роном, Гарри и пальцем не шевельнул, чтобы ускорить сборы. Никакого желания идти на прощальный пир у него не было. Он боялся, что Дамблдор в своем обращении к ученикам решит упомянуть его. Наверняка, речь пойдет о возвращении Волдеморта, ведь в прошлом году он об этом говорил…
Он принялся вытаскивать с самого дна сундука кучку смятых мантий, чтобы освободить место для сложенных, и под конец, в углу обнаружился небрежно упакованный сверток. Что в нем — Гарри понятия не имел. Он наклонился, и достал сверток из-под кроссовок — посмотреть поближе.
И моментально вспомнил. Этот сверток сунул ему Сириус в дверях дома двенадцать на Гриммолд-плейс. «Воспользуйся этим, если я тебе понадоблюсь, договорились?»
Гарри присел на кровать и развернул. Из свертка выпало маленькое квадратное зеркальце, с виду старинное, во всяком случае, — мутное. Гарри посмотрелся в него и увидел собственное отражение.
Он перевернул зеркальце. На обратной стороне была нацарапана приписка от Сириуса:
«Это двустороннее зеркало, другая его половина — у меня. Если тебе нужно будет поговорить со мной, просто скажи в него мое имя: ты появишься в моем зеркале, а я смогу разговаривать из твоего. Мы с Джеймсом пользовались им, когда отрабатывали взыскания поодиночке».
У Гарри бешено заколотилось сердце. Он вспомнил, как четыре года назад видел умерших родителей в Зеркале Еиналеж. Можно будет поговорить с Сириусом прямо сейчас, точно!..
Гарри оглянулся, чтобы убедиться, что кроме него здесь больше никого нет, — спальня оказалась пуста. Опустил глаза к зеркальцу, дрожащими руками поднял его к лицу и громко, четко произнес: «Сириус».
От дыхания поверхность зеркальца запотела. Гарри поднес зеркальце еще ближе, но глаза, поблескивавшие сквозь марево, несомненно были его собственные. Он протер зеркальце начисто и проговорил так отчетливо, что даже в противоположном углу комнаты можно было разобрать каждый слог:
— Сириус Блек!
Ничего не произошло. Из зеркала на него по-прежнему смотрело его собственное разочарованное лицо.
Когда Сириус исчез в арке, зеркальца у него при себе не было, прошептал внутренний голос. Вот почему не сработало…
Гарри застыл, потом опомнился и швырнул зеркальце обратно в сундук. Зеркальце разбилось вдребезги. На целую ослепительную минуту он поверил, что вот-вот сможет увидеть Сириуса, опять поговорить с ним…
В горле защипала досада; он вскочил, принялся как попало бросать вещи в сундук, заваливая сломанное зеркальце…
Но потом его осенило… есть идея получше, чем зеркальце… как же он раньше-то не додумался — что же не спросил раньше?..
Гарри опрометью выскочил из спальни и полетел по спиральной лестнице, на бегу врезаясь в стены, но даже не замечая этого. Промчался по опустевшей гостиной, через проход за портретом и понесся по коридору, не обращая никакого внимания на Толстую Леди, кричавшую ему вслед: «Пир сейчас начнется, смотри, пропустишь самое интересное!»
Но Гарри на пир и не собирался…
Как же так — когда привидения не нужны, их здесь полным-полно, а теперь…
Гарри метался по лестницам, коридорам и не встречал ни единой души — ни живой, ни мертвой. Как пить дать, все в Главном Зале. Он, запыхавшись, остановился у кабинета Чародейства и уныло решил, что придется ждать, пока не закончится пир…
Но стоило ему отчаяться, как в конце коридора появилась чья-то полупрозрачная фигура.
— Эй! Эй, Ник! НИК!
Призрак высунул голову из стены — эта опасно покачивающаяся голова и экстравагантный плюмаж несомненно принадлежали сэру Николасу де Мимси-Порпингтону.
— Вечер добрый, — поздоровался он, вылез из сплошной каменной стены целиком и улыбнулся Гарри: — Должно быть, смертельно опаздываю не я один? Хотя… — вздохнул он, — в несколько ином смысле, разумеется…
— Ник, могу я у тебя кое-что спросить?
На лице Почти-Безголового Ника появилось в высшей степени странное выражение, он сунул палец за жесткий гофрированный воротник и стал усиленно его поправлять, словно давая себе время на размышление. Бросил он это занятие только тогда, когда частично перерубленная шея едва не разделилась окончательно.
— Э-э… именно сейчас, Гарри? — в явном замешательстве уточнил Ник. — А до конца пира подождать не может?
— Нет… Ник… Пожалуйста, — взмолился Гарри. — Мне в самом деле нужно поговорить с тобой. Может, зайдем сюда?
Он распахнул дверь ближайшего класса, и Почти-Безголовый Ник с обреченным видом вздохнул:
— Ну, хорошо. Не стану притворяться, что я не ждал этого.
Гарри придержал для него дверь, но Ник предпочел пройти сквозь стену.
— Ждал чего? — закрыв дверь, уточнил Гарри.
— Что ты будешь искать встречи со мной, — скользнув к окну, пояснил Ник и поглядел в темноту двора. — Так порой случается… когда кого-нибудь постигает… утрата.
— Ладно, — Гарри решил не отклоняться от темы. — Ты прав, я… я искал с тобой встречи.
Ник промолчал.
— Просто… — Гарри неожиданно почувствовал неловкость, — просто… ты мертвый. Но по-прежнему здесь, так ведь?
Ник вздохнул, продолжая смотреть во двор.
— Так ведь, да? — с нажимом повторил Гарри. — Ты мертвый, но я с тобой разговариваю… ты можешь гулять по Хогвартсу и все такое, правильно?
— Да, — тихо отозвался Ник. — Я гуляю и разговариваю, согласен.
— Значит, ты вернулся? — напористо продолжал Гарри. — Люди могут возвращаться, да? Как привидения. Они ведь не исчезают окончательно. Так? — нетерпеливо прибавил он, видя, что Ник ничего не отвечает.
Почти-Безголовый Ник замялся, потом сказал:
— Не каждому дано вернуться в виде привидения.
— В каком смысле? — быстро спросил Гарри.
— Только… только магам дано.
— А! — Гарри чуть не рассмеялся от облегчения. — Ну, тогда ладно, тот, кто меня интересует, — маг. Значит, он может вернуться, да?
Ник отвернулся от окна и скорбно взглянул на Гарри.
— Он не вернется.
— Кто?
— Сириус Блек, — ответил Ник.
— Но ты-то вернулся! — рассерженно воскликнул Гарри. — Ты вернулся… умер, но никуда не делся!..