— Это не я! — резко воскликнул Гарри, пытаясь перекричать вопль тети Петунии; дядя Вернон замахнулся на него кулаком. — Я пальцем его не тронул, это был не я, это были…
Но в ту же секунду в кухонное окно влетела ухающая сова. Едва не задев крыльями голову дяди Вернона, она пролетела через всю кухню, уронила под ноги Гарри большой пергаментный конверт, который она несла в клюве, грациозно развернулась, слегка чиркнув кончиками перьев по холодильнику, и вылетела обратно в окно, растворившись в темноте сада.
— Совы! — взревел дядя Вернон, с грохотом захлопнув окно кухни. Вздувшаяся вена на его виске сердито пульсировала. — Опять совы! Чтобы я больше не видел никаких дурацких сов в моем доме!
Но Гарри уже разорвал конверт и вынул письмо. Его сердце колотилось где-то под горлом.
"Дорогой мистер Поттер,
Мы получили сведения о том, что сегодня вечером в двадцать три минуты десятого Вы произвели заклинание Патронуса в магглонаселенном районе и в присутствии маггла.
В связи с серьезностью нарушения Вами Декрета о разумном ограничении применения магии несовершеннолетними Вы подлежите исключению из Школы магии и ведьминских искусств «Хогвартс». Представители Министерства вскоре прибудут к месту Вашего постоянного проживания, чтобы уничтожить Вашу волшебную палочку.
Поскольку Вы уже получали официальное предупреждение за подобное нарушение в соответствии с Параграфом 13 Статута Секретности Международной Конфедерации Магов, мы с сожалением вынуждены сообщить, что Вам необходимо явиться на дисциплинарное слушание в Министерстве Магии в 9 часов утра двенадцатого августа.
Надеюсь, что у Вас все в порядке,
Искренне Ваша,
Мафальда Хопкирк
Отдел по борьбе с неправомерным использованием магии
Министерство Магии".
Гарри дважды пробежал письмо глазами. О чем продолжают толковать тетя Петуния и дядя Вернон, до него просто не доходило. По спине пробежал холодок, мозг отказывался работать — сознание парализовала одна-единственная мысль: его исключили из Хогвартса. Вот и все. Он никогда больше туда не вернется…
Он посмотрел на Дурслеев. Лицо дяди Вернона побагровело от крика, он все еще потрясал кулаками. Тетя Петуния обнимала Дадли, которого снова тошнило.
К потрясенному Гарри вновь начала возвращаться способность мыслить. "Представители Министерства вскоре прибудут к месту Вашего постоянного проживания, чтобы уничтожить Вашу волшебную палочку". Да, ничего другого ему не оставалось: он должен был бежать — прямо сейчас, немедленно. Гарри понятия не имел, куда он пойдет, но был уверен лишь в одном: в Хогвартсе или нет, без палочки ему не обойтись. В полуобморочном состоянии, слабо соображая, что делает, он вытащил палочку и развернулся — выйти из кухни.
— Куда пошел? — рявкнул дядя Вернон. Когда Гарри не ответил, он тяжело протопал через кухню, чтобы перекрыть ему путь в гостиную. — Я еще не закончил с тобой, парень!
— Пропустите меня, — негромко произнес Гарри.
— Тебе придется остаться здесь и объяснить, что с моим сыном…
— Если вы не отойдете, я… мне придется ударить вас заклятием! — Гарри достал палочку.
— Только попробуй! Живо убери эту штуку! — проревел дядя Вернон. — Я знаю, тебе запрещено пользоваться этим вне этого… твоего дурдома, который ты называешь школой!
— Из этого моего дурдома меня только что выгнали, — ответил Гарри, — так что теперь мне можно все. У вас есть три секунды. Раз… два…
В кухне раздался грохот. Тетя Петуния взвизгнула, дядя Вернон сдавленно завопил и пригнулся, и уже в третий раз за вечер Гарри ошеломленно принялся искать источник шума, виной которому вновь был уж точно не он. Нашел он его сразу: взъерошенная сова-сипуха, оглушенная столкновением с закрытым окном, сидела на подоконнике кухни.
Пропустив мимо ушей очередной истошный вопль дяди Вернона: "Совы!" — Гарри бегом пересек кухню и распахнул окно. Сова вытянула лапу, к которой был привязан маленький свиток пергамента, встряхнулась и, как только Гарри схватил послание, тут же улетела. Трясущимися руками Гарри развернул второе письмо, которое было просто испещрено чернильными кляксами и написано явно второпях.
"Гарри,
Дамблдор только что прибыл в Министерство и пытается все уладить. Не выходи из дома. Больше не применяй магию. Не отдавай палочку.
Артур Уизли".
Дамблдор пытается все уладить… что это значит? Неужели у Дамблдора достаточно влияния, чтобы противостоять Министерству Магии? Неужели есть шанс, что ему позволят вернуться назад в Хогвартс? Крошечный огонек надежды затеплился в груди Гарри, но тотчас же погас — Гарри захлестнула новая волна паники. Интересно, мистер Уизли полагает, что можно попробовать отказаться сдать палочку, не пользуясь магией? Нет, устроить прямо здесь дуэль с представителями Министерства, разумеется, можно… но сделай он так — исключение из школы покажется ему пустяком и мелочью по сравнению с Азкабаном, который будет ему грозить в этом случае.
Гарри мысленно заметался. Сбежать, конечно, можно — но что, если он попадется сотрудникам Министерства?… Запросто. А можно оставаться здесь, пока за ним не придут. Первый вариант привлекал его куда больше, но он прекрасно понимал: мистер Уизли всем сердцем желает ему добра… И, в конце концов, Дамблдору уже однажды удалось уладить куда более щекотливое дело.
— Ну ладно, — буркнул Гарри, — я передумал, я остаюсь.
Он подошел к кухонному столу и плюхнулся рядом с Дадли и тетей Петунией. Столь внезапная смена решения, похоже, застала Дурслеев врасплох. Тетя Петуния с отчаянием взглянула на дядю Вернона. Вздувшаяся фиолетовая вена на его виске билась еще сильнее, чем раньше.
— Откуда все эти чертовы совы? — прорычал он.
— Первая — от Министерства Магии, о моем исключении, — спокойно ответил Гарри. Он навострил уши, ловя каждый шорох, доносившийся с улицы: представители Министерства могли появиться в любую секунду. И, чтобы спокойно прислушиваться, лучше всего было просто тихо и вежливо отвечать на вопросы дяди Вернона, а не доводить его в очередной раз до бешенства. — Вторая — от папы моего друга Рона, который работает в Министерстве.
— В Министерстве Магии? — взревел дядя Вернон. — Такие, как ты, — в правительстве? О-о-о, это всё объясняет, всё… неудивительно, что страна катится к чертям собачьим!
Гарри промолчал. Дядя Вернон злобно уставился на него и, брызжа слюной, яростно рявкнул:
— И почему тебя исключили?
— Потому что я применил магию.
— Ага! — проревел дядя Вернон, треснув кулаком по холодильнику. Холодильник подпрыгнул, дверца распахнулась, и несколько упаковок диетических продуктов для Дадли вывалились на пол. — То есть ты все-таки признаешь это! Что ты сделал с Дадли?
— Ничего, — ответил Гарри, начиная терять терпение. — Это был не я…
— Он… — неожиданно пробормотал Дадли, и дядя Вернон с тетей Петунией тут же замахали руками на Гарри, чтобы тот замолчал, и склонились над сыном.
— Продолжай, сынок, — поторопил его дядя Вернон. — Что, что он сделал?
— Скажи нам, дорогой, — прошептала тетя Петуния.
— Наставил на меня палочку… — прохрипел Дадли.
— Да, наставил, но я же не… — сердито начал Гарри, но…
— Заткнись! — хором завопили дядя Вернон и тетя Петуния.
— Продолжай, сынок, — повторил дядя Вернон, бешено шевеля усами.
— Все стало такое темное, — дрожа всем телом, сипло произнес Дадли. — Все темное. И потом я услы… услышал… всякое. В… в г-голове…
Дядя Вернон и тетя Петуния в ужасе переглянулись. Если среди самых ненавистных вещей в мире на первом месте для них была магия, а за ней следовали соседи, жульничающие с поливкой газонов больше, чем они сами, — то люди, которым слышатся всяческие голоса, уж точно были в первой десятке. Вероятно, они решили, что Дадли спятил.
— Что «всякое» ты слышал, кисонька? — со слезами на глазах выдохнула побледневшая тетя Петуния.
Но Дадли, казалось, снова подавился словами. Он опять задрожал и затряс своей большой белобрысой головой. Хоть Гарри и почти оцепенел от ужаса, который охватил его, как только прилетела первая сова, он все же с любопытством покосился на Дадли. Дементоры заставляли людей заново переживать самые ужасные моменты жизни. Что же пришлось услышать испорченному, избалованному Дадли, любителю поизмываться над слабыми?