Он не пойдет ужинать, не станет никому навязываться. Гарри перевернулся на другой бок и вскоре снова провалился в сон. Он спал долго и проснулся ранним утром. Живот сводило от голода. На соседней кровати похрапывал Рон. Гарри, щурясь, огляделся. На портрете темнел силуэт Финея Нигеллия. Видимо, его прислал Думбльдор – следить, чтобы Гарри ни на кого не напал.
Гарри с новой силой ощутил собственную нечистоту. Он жалел, что послушался Думбльдора… Чем так мучиться на площади Мракэнтлен, лучше уж отправиться к Дурслеям.
Следующий день до обеда все, кроме Гарри, украшали дом к Рождеству. Гарри уже и не помнил, когда Сириус последний раз так веселился – по-детски радуясь, что встречает праздник не один, крестный даже распевал рождественские гимны. Его голос доносился снизу, из-под пола холодной гостиной, где прятался Гарри. Он глядел в окно, на стремительно белеющее, набухающее снегопадом небо и с мрачным удовлетворением думал о том, что все, должно быть, сейчас судачат о нем – ну и пожалуйста, ему не жалко. Когда миссис Уизли негромко позвала его к столу, он не откликнулся, а лишь перебрался этажом выше.
Около шести вечера раздался звонок в дверь, и миссис Блэк, как всегда, подняла крик. Гарри, полагая, что это Мундугнус или еще кто-то из Ордена, поерзал, устраиваясь поудобнее. Он сидел у стены в комнате Конькура и, стараясь не замечать собственного голода, кормил гиппогрифа дохлыми крысами. И ужасно испугался, когда вскоре кто-то забарабанил в дверь.
– Я знаю, что ты там, – послышался голос Гермионы. – Выйди, пожалуйста. Мне надо с тобой поговорить.
– Ты-то что здесь делаешь? – изумленно спросил Гарри, открывая дверь. Конькур усердно скреб устланный соломой пол в надежде отыскать оброненные куски крыс. – Я думал, ты с родителями катаешься на лыжах.
– Сказать по правде, лыжи – это не мое, – ответила Гермиона. – Так что я решила встречать Рождество здесь. – Она раскраснелась с мороза, в волосах был снег. – Только Рону не говори. Я же ему без конца твердила, что лыжи – это очень здорово, а то он все потешался. Мама с папой, конечно, немного расстроились, но я сказала, что все, кто хочет нормально сдать экзамены, остаются в школе заниматься. Они не обиделись – они ведь хотят мне добра. Ладно, – деловито продолжила она, – пошли в вашу комнату. Мама Рона разожгла там камин и прислала сэндвичи.
Вслед за ней Гарри спустился на второй этаж. В комнате он с удивлением обнаружил Рона и Джинни, сидящих рядышком на кровати Рона.
– Я приехала на «ГрандУлете», – не дав Гарри сказать ни слова, бодро сообщила Гермиона и сняла куртку. – Вчера утром Думбльдор мне сразу рассказал, что произошло, но я не могла уехать, не дождавшись официального окончания триместра. Кхембридж, кстати, в бешенстве, что вы улизнули прямо у нее из-под носа. Хотя Думбльдор ей и объяснил, что он вас отпустил и что мистер Уизли в святом Лоскуте. В общем…
Она села рядом с Джинни, и они обе вместе с Роном уставились на Гарри
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Гермиона.
– Отлично, – буркнул Гарри.
– Ой, Гарри, только не ври, – сказала Гермиона. – Рон и Джинни говорят, что с тех пор, как вы вернулись из больницы, ты от всех прячешься.
– Ах вот как! – Гарри гневно посмотрел на Рона и Джинни. Рон уставился себе под ноги, но Джинни сохраняла невозмутимость.
– Но это же правда! – воскликнула она. – И ты ни на кого не смотришь!
– Это вы на меня не смотрите! – огрызнулся Гарри.
– Видимо, вы смотрите друг на друга по очереди и никак не попадете в такт, – предположила Гермиона. Уголки ее губ дрогнули.
– Очень смешно, – разозлился Гарри и повернулся к ним спиной.
– Ладно, хватит изображать всеми непонятого, – резко сказала Гермиона. – Я знаю, что вы вчера вечером подслушали…
– Неужели? – проворчал Гарри. Он стоял, сунув руки глубоко в карманы и глядя на снегопад за окном. – Значит, разговариваем обо мне? Пожалуйста, мне не привыкать.
– Мы хотели поговорить с тобой, – сказала Джинни, – но ты прятался…
– А я не хотел ни с кем разговаривать, – заявил Гарри, раздражаясь все больше.
– Ну и очень глупо, – сердито ответила Джинни. – Кроме меня, у тебя нет знакомых, в которых вселялся Вольдеморт. Я лучше других знаю, что это такое.
Ее слова так подействовали на Гарри, что он на некоторое время застыл. А потом развернулся.
– Я забыл, – сказал он.
– Тебе легче, – холодно отозвалась Джинни.
– Прости меня, – искренне попросил Гарри. – Но, значит… ты считаешь, он в меня вселился?
– Ты помнишь все, что ты делал? – деловито спросила Джинни. – У тебя бывают провалы, когда ты не знаешь, чем занимался?