К великому удивлению Гарри, Думбльдор продолжал улыбаться. Он поглядел на Трелони, взахлеб рыдавшую на сундуке, и сказал:
– Разумеется, профессор Кхембридж, вы совершенно правы. Как главный инспектор, вы имеете полное право увольнять учителей. Но вы не вправе прогонять их из «Хогварца». Боюсь, – галантно поклонившись, продолжал он, – что это право остается за директором, а потому в соответствии с моими пожеланиями профессор Трелони останется жить в замке.
Услышав это, профессор Трелони дико хохотнула, не вполне успешно замаскировав икоту.
– Нет! Нет, я уй… уйду, Думбльдор! Я поки… покину «Хогварц», отправлюсь прочь ис… искать счастья…
– Нет, – отрезал Думбльдор. – Я хочу, чтобы вы остались, Сибилла. – Он повернулся к Макгонаголл: – Профессор Макгонаголл, могу ли я попросить вас проводить Сибиллу наверх?
– Конечно, – отозвалась Макгонаголл. – Поднимайтесь, Сибилла, вот так…
Из толпы выскочила профессор Спарж и подхватила Трелони под другую руку. Вместе с Макгонаголл они провели обессилевшую прорицательницу мимо Кхембридж к мраморной лестнице. Профессор Флитвик побежал за ними. Взмахнув волшебной палочкой, он пискнул: «Локомотор сундуки!» – и багаж профессора Трелони поплыл по воздуху вслед за хозяйкой; Флитвик замыкал процессию.
Профессор Кхембридж остолбенело уставилась на Думбльдора. Тот дружелюбно ей улыбался.
– Что же, – осведомилась она громким шепотом, разнесшимся по всему вестибюлю, – вы будете с нею делать, когда я назначу нового преподавателя прорицания? Ему ведь потребуется ее жилье?
– О, с этим проблем не будет, – приятным голосом ответствовал Думбльдор. – Видите ли, я уже нашел ей замену. Новый педагог предпочитает жить в цокольном этаже.
– Вы нашли?.. – пронзительно вскричала Кхембридж. – Вы? Позвольте напомнить, Думбльдор, что, согласно указу об образовании за номером двадцать два…
– Министерство имеет право самостоятельно назначать педагогов в том – и только в том – случае, если директор не в состоянии найти подходящей кандидатуры, – сказал Думбльдор. – Однако счастлив сообщить, что в данном случае мне это удалось. Позвольте представить…
Он повернулся к парадной двери, в которую вползал ночной туман. Гарри услышал стук копыт. По вестибюлю пробежал взволнованный ропот. Школьники у дверей, в спешке спотыкаясь, попятились, давая дорогу пришельцу.
Сначала из тумана возникло лицо – Гарри оно было знакомо, однажды он видел его страшной ночью в Запретном лесу. Потом появились светлые волосы, поразительные голубые глаза – мужская голова и торс, крепко сидящий на соловом конском теле.
– Фиренце! – радостно объявил Думбльдор потрясенной Кхембридж. – Надеюсь, вы его полюбите.
Глава двадцать седьмая
Кентавр и гнида
– Ну, Гермиона, жалеешь теперь, что бросила прорицание? – с улыбкой спросила Парвати.
Это было за завтраком, через два дня после увольнения профессора Трелони. Собираясь на первое занятие к Фиренце, Парвати гляделась в обратную сторону ложки и подкручивала ресницы волшебной палочкой.
– Не особенно, – равнодушно ответила Гермиона, не отрываясь от «Оракула». – Никогда не любила лошадей.
Она перевернула страницу и стала бегло просматривать заголовки.
– Он не лошадь, он кентавр! – возмутилась Лаванда.
– Роскошный кентавр… – вздохнула Парвати.
– Так или иначе, у него четыре ноги, – отрезала Гермиона. – Но вы же вроде бы страшно переживали за Трелони?
– Мы и сейчас переживаем! – заверила Лаванда. – Мы ее навещали! Отнесли нарциссы – не хрюкающие, которые у Спарж, а нормальные.
– Как она? – поинтересовался Гарри.
– Так себе, – сочувственно ответила Лаванда. – Бедняжка – все плачет, плачет… Говорит, готова уехать куда глаза глядят, лишь бы подальше от Кхембридж. Еще бы! Кхембридж обошлась с ней ужасно, просто ужасно.
– И это только начало, – мрачно изрекла Гермиона.
– Ерунда, – сказал Рон, любовно склоняясь над огромной тарелкой яичницы с беконом. – Ужаснее, чем сейчас, быть не может.