В легких Гарри почти не оставалось воздуха; он дышал часто и прерывисто.
— Скрип рассказал вам всё это… корчась со смеху? — прохрипел он.
— Он сопротивлялся, — пояснил Дамблдор. — Но я вполне владею Вторжением, чтобы отличить ложь от правды, и заставить его рассказать мне все подробно перед уходом в Отдел.
— А Гермиона, — прошипел Гарри, намертво сжав кулаки, — просила нас хорошо с ним обращаться…
— Она была права, Гарри, — сказал Дамблдор. — Когда мы выбрали Гриммальд, двенадцать для ставки Ордена, я предупредил Сириуса, что к эльфу надо относиться с лаской и уважением. Я предупреждал его, что Скрип для нас опасен. Но Сириус не принимал меня всерьез — он не верил, что разум эльфа сопоставим с человеческим —
— Не вините его… не говорите о Сириусе так… — задыхался Гарри, еле произнося слова. Ярость поднималась в нем; он не позволит Дамблдору так отзываться о крестном. — Скрип… мерзкая гадина… так ему и надо…
— Скрип — дело рук волшебников, Гарри, — сказал Дамблдор. — Он имеет право на жалость в той же мере, что и твой приятель Добби. Он был вынужден выполнять приказы Сириуса, потому что тот был единственным из оставшихся членов семьи, но настоящего уважения к нему эльф не испытывал. Скрип, конечно, неправ, но и Сириус, признаться, усложнял ему жизнь —
— НЕ ГОВОРИТЕ ТАК О СИРИУСЕ!!! — завопил Гарри.
Он вскочил на ноги, готовый наброситься на Дамблдора, который вообще не понимал Сириуса — не понимал, каким храбрым он был, как он страдал…
— А Снейп? — взорвался Гарри. — Вы про него забыли! Когда я сказал ему, что Вольдеморт схватил Сириуса, он усмехнулся мне в лицо, как обычно —
— Гарри, в присутствии Долорес Амбридж у профессора Снейпа не оставалось выбора, — терпеливо пояснил Дамблдор, — как я уже говорил, он сразу же известил членов Ордена. Именно он догадался, что после Леса ты отправился в Министерство. И именно профессор Снейп подсунул Амбридж фальшивую Сыворотку Правды, чтобы ты не выдал местонахождение Сириуса.
Гарри не мог простить этого; клеветать на Снейпа доставляло ему зверское удовольствие — так он снимал с себя часть вины, желая услышать поддакивание Дамблдора.
— Снейп… Снейп науськивал Сириуса, говорил, что тот отсиживается в тихом месте…
— Сириус был достаточно взрослым и мудрым, чтобы не реагировать на такие замечания, — возразил Дамблдор.
— Снейп перестал учить меня Затворению! — рявкнул Гарри. — Он вышвырнул меня из кабинета!
— Мне это известно, — тяжело произнес Дамблдор. — Я уже говорил, что следовало мне самому учить тебя… вторгаться в твой разум в моем присутствии — только на руку Вольдеморту…
— Это все Снейп, после его уроков мой шрам горел еще хуже, — припомнил Гарри слова Рона, — наверняка он расслаблял мой разум, делал его более доступным для Вольдеморта —
— Я доверяю Северусу Снейпу, — просто ответил Дамблдор. — Но я забыл — очередной промах старика — что некоторые раны не способны затягиваться. Мне казалось, что профессор Снейп преодолеет неприязнь к твоему отцу — я ошибся.
— Значит, так? — орал Гарри, не обращая внимания на перепуганные и бормочущие портреты. — Снейпу можно ненавидеть моего отца, а Сириусу нельзя ненавидеть Скрипа?
— Сириус не ненавидел Скрипа, — сказал Дамблдор. — Он не обращал на него внимания, как на прислугу. А равнодушие обычно сильнее открытой неприязни… фонтан, который мы разрушили ночью, отражал неправду. Мы, волшебники, слишком долго враждовали друг с другом, а теперь заглаживаем свою вину.
— ЗНАЧИТ, СИРИУС ЗАСЛУЖИЛ ТАКОЙ КОНЕЦ, ДА?! — взорвался Гарри.
— Я не говорил этого, и никогда не скажу, — спокойно возразил Дамблдор. — Сириус не был жестоким, и хорошо относился к домовикам. А Скрипа он терпеть не мог, потому что тот был живым напоминанием о доме, который он ненавидел.
— Да, он его терпеть не мог! — сказал Гарри дрогнувшим голосом, поворачиваясь спиной к Дамблдору. Кабинет уже осветило солнце; портреты следили за ним взглядом — Гарри шагал по кабинету, сам не зная куда. — Вы заперли его в ненавистном ему доме, вынудив его уйти оттуда прошлой ночью —
— Я хотел, чтобы Сириусу ничто не угрожало, — сказал Дамблдор.
— Люди не терпят, когда их запирают! — набросился на него Гарри. — То же было и со мной прошлым летом —
Дамблдор закрыл глаза и спрятал лицо в длинных пальцах рук. Этот необычный для Дамблдора жест — усталости и печали — не смягчил его. Наоборот, он почувствовал к нему еще большую злость за то, что тот показывает свою усталость. Нашел время раскваситься — Гарри как раз собрался наорать на него.
Дамблдор, отняв руки от лица, посмотрел на Гарри поверх очков-половинок.
— Пришло время, — начал он, — рассказать тебе то, что следовало рассказать еще пять лет назад, Гарри. Присядь, пожалуйста. Я попрошу немного внимания. Когда я закончу, можешь выплеснуть свой гнев — как душе угодно. Я не буду тебе мешать.
Гарри изучал его взглядом, потом плюхнулся в кресло напротив Дамблдора, приготовившись к разговору.
Дамблдор осмотрел залитый солнцем двор за окном, затем повернулся к Гарри и сказал: — Пять лет назад, Гарри, ты прибыл в Хогвартс — целый и невредимый — как я и предполагал. Точнее, не совсем невредимый. Тебе пришлось много выстрадать. Оставив тебя на пороге дома твоих дяди с тётей, я понимал, что обрекаю тебя на десять трудных, безрадостных лет.
Дамблдор остановился. Гарри молчал.
— Ты можешь спросить — почему все так случилось? Почему тебя не отдали в семью волшебников? Многие были бы рады и горды принять тебя как своего сына. Но дело в том, что я хотел сохранить тебе жизнь. Тебе угрожала опасность, и кроме меня, никто не осознавал этого. Вольдеморт исчез несколько часов спустя, но его соратники — такие же страшные, как он — были полны злобы и желания отомстить. Это и сказалось на моём решении тогда, несколько лет назад. Верил ли я в то, что Вольдеморт исчез навсегда? Нет. Я знал, что когда-нибудь он вернется — через десять, двадцать, пятьдесят лет — и постарается тебя убить. Вольдеморт владел магическими науками, как никто из волшебников того времени. И даже мои сложные защитные заклинания не смогли бы защитить тебя в том случае, когда он наберет силу. Но мне были известны и слабые стороны Вольдеморта, из чего я сделал свои выводы. Тебе предстояло находиться под покровом древней магии — той, которую Вольдеморт ненавидел и недооценивал — к собственному несчастью. Как мы знаем, твоя мама умерла для того, чтобы спасти тебя. Она окружила тебя защитой, которая по сей день охраняет тебя. Я верил в магию крови, и отдал тебя единственной родственнице твоей матери — её сестре.
— Она меня терпеть не может, — выпалил Гарри. — Ей на меня —
— Но она приняла тебя, — прервал его Дамблдор. — Возмущаясь, протестуя, но она приняла тебя, и тем самым укрепила наложенное мной на тебя заклятие. Жертва, принесенная твоей мамой, сделала кровные узы сильнейшей защитой —