Работа проходила молча и в гордом одиночестве — все гриффиндорцы поспешили разбежаться по спальным, едва только увидели, что назревает скандал в исполнении рыжеволосого старосты. Другие же, возможно, до сих пор стоят у входа и терпеливо ждут, пока из толпы не выёдет смельчак, готовый вслух произнести пароль, или пока не появится Гермиона.
Уже через десять минут юноши вальяжно развалились в алых креслах с золотистой отделкой, стоящих напротив камина недалеко друг от друга, и довольно оглядели дело рук своих.
— С каждым годом получается всё профессиональнее и профессиональнее, — небрежно заметил Гарри, не отрываясь от обозревания окружающего пространства.
— Точно, — отозвался Рон, блаженно потягиваясь в мягком кресле. — Помнишь, как на четвёртом курсе после Фреда с Джорджем убирать помогали?
Гарри широко улыбнулся и, довольно сощурившись, в точности как сытый кот, кивнул.
Он-то помнил, как тогда, после второго задания Тримудрого турнира, близнецы решили отпраздновать успешное окончание какой-то контрольной. Весь факультет, как ни странно, отмечал вместе с ними. В итоге эти Великие Пересмешники решили устроить нечто, что с трудом можно назвать групповым походом на шашлык. Причём прямо в гостиной. И ладно бы они пекли хлеб, мясо и прочую в спешке добытую снедь в камине! Так нет — им приспичило развести костёр посреди общего помещения…
А как обрадовалась профессор Макгонагалл, когда, зайдя в гостиную, узрела этот во истину колдовской шабаш…
В общем, пока декан сходила в свои комнаты, принять какое-нибудь зелье и надеясь, что это у неё галлюцинации, гостиная была полностью приведена в порядок, а ученики невозмутимо сидели за столами и делали уроки, невинно сверкая кристально честными глазами. Стоит ли говорить, что самые честные глаза были именно у близнецов?…
— Только вот зря ты всё-таки им потакаешь, — продолжил мысль Уизли, поворачивая голову так, чтобы видеть лицо собеседника.
— Это в тебе сейчас староста говорит, — усмехнулся Гарри. — Прямо второй Перси, не иначе…
Услышав столь нелестное сравнение, Рон скривился, как от зубной боли. Дело в том, что с Перси он по-прежнему не общался. Нет, конечно, факт явки с повинной блудного сына был засвидетельствован и занесён в протокол, но, даже не смотря на то, что гнев отца давно прошёл, а миссис Уизли готова была простить сыну что угодно, не смотря на то, что другие братья, да и Джинни, худо-бедно смирились с возвращением Перси, Рон по-прежнему принимал в штыки все попытки примирения. Гарри, которому бывший староста, судя по всему, не смог посмотреть в глаза, получил от него письмо с обильным извинениями, глубочайшим раскаяньем и просьбой простить, отправил короткий, прохладный ответ, заверяя, что не сердится и всё понимает. К счастью тогда, ещё в начале лета, у Перси хватило такта не присылать юноше, пусть даже самых искренних соболезнований. Наверное, именно по этому Поттер и посудил, что, в общем то, каждый может оступиться.
— …только ты вспомни нас на первом курсе, — продолжил Гарри после секундной паузы, — мы-то вообще посреди ночи перетаскивали на крышу нелегально выведенного дракона…
— Мы помогали Хагриду, — возразил Уизли, протягивая колени так, чтобы решивший наведаться в гостиную живоглот мог с комфортом на них умоститься. — А эти громят всё подряд, не задумываясь о высоком, светлом и прекрасном…
Гарри усмехнулся. Всё-таки приятно было вот так сидеть перед горящим камином и неспешно беседовать с лучшим другом, ни о чём не беспокоясь. И наплевать, что толпа гриффиндорцев сейчас переминается с ноги на ногу перед портретом, костеря его на чём свет стоит! Так даже интересней.
— Ну, врят ли ты думал о светлом и прекрасном, когда мы пили оборотное зелье в туалете плаксы Миртл, — спокойно заметил Гарри.
— Ничего подобного! Я-то как раз думал!..
— О том, чтобы поймать Малфоя на нелегальных черномагических принадлежностях, — закончил за друга Гарри, лениво наколдовывая в воздухе небольшой огонёк, напоминающий светлячка и тут же гася его.
Рон хотел было что-то ответить, но многострадальный портрет отъехал в сторону, и через открывшееся отверстие повалили ученики, по организованности напоминая торжественно шествующее по парадной площади стадо овец. Возглавляла процессию Гермиона, которая, собственно, первая и протиснулась в узкий проём, подталкиваемая сзади не в меру нетерпеливыми «овечками».