Гермиона немедленно присоединилась к ним, заняв место напротив Лаванды, а Гарри удалился в угол гостиной, и, левитировав из бардака кресло, с комфортом устроился в нём, заинтересованно наблюдая за тренировками.
Юноша мог по праву гордиться собой как преподавателем и членами АД как учениками. Они, уже привыкшие к подобным тренировкам, без предисловий начали практику боевых заклинаний, в основном успешно блокируя их, в то время как прочие гриффиндорцы стоящие рядом и не имевшие ни малейшего представления об Армии Дамблдора, неуклюже и неумело использовали заклинания из школьной программы. Гарри внимательно следил за тем, как чары отлетали от щитов, врезались в стены, оставляя чёрные отметины. Многострадальному ковру снова досталось — теперь величественный дракон, разинувший пасть в чудовищном оскале, лишился всех зубов вместе с солидным куском полотна, сожжённым чьим-то экспеллиармусом. Впрочем, довольно скоро это импровизированное представление было окончено. Нет, не потому, что отважные гриффиндорцы настолько уверовали в свою победу, что сочли дальнейшие тренировки нецелесообразными — просто до дуэлей ещё надо было привести помещение в порядок. И, конечно, все хотели прийти в Большой зал пораньше, дабы не наблюдать за сражением издалека, время от времени приплясывая на месте, чтобы увидеть что-нибудь из-за непростительно широких спин товарищей, а занять лучше места — в непосредственной близости к эпицентру событий, то есть помосту.
Уборка проходила в бешенном темпе: Гарри был бесцеремонно согнан с кресла, которое немедленно полетело на своё законное место, ковёр восстанавливался, чёрные пятна одно за другим исчезали со стен… и вот уже все готовы идти в Большой Зал.
Шумная толпа гриффиндорцев первой уткнулась в запертые двери Большого зала. Ещё никогда на памяти Гарри эти двери не запирались. Поттер, протолкавшись вперёд, с любопытством осмотрел запоры. А посмотреть было на что! Они были не столь массивны, как запоры на главных воротах, которые юноше доводилось видеть в действии всего один раз — после битвы в Хогсмиде он вместе со старостами колдовал над воротами, заставляя затворы открыться, выпуская целителей, прибывших по каминной сети за профессором Синистрой, и снова закрывая их. Сейчас главные ворота Хогвартса были заперты постоянно.
Прошло около пятнадцати минут, до того как многочисленные засовы, запирающие дверь с обоих сторон, отодвинулись, пропуская собравшуюся толпу учеников внутрь. За эти пятнадцать минут в холле собрались представители всех четырёх факультетов и теперь ребята с жаром обсуждали грядущие сражения.
Как и в прошлый раз, в зале было шестеро профессоров и, как запоздало отметил Гарри, мадам Помфри. В пришлый раз он пришёл в зал поздно, когда там уже столпились ученики, так что нет ничего удивительного в том, что он не заметил напряжённо сидящую в удобном кресле в дальнем углу зала медсестру.
Между тем юноша уже достиг помоста, получив для наблюдения одно из лучших мест в первом ряду. Когда толпа замерла, преподаватель ЗОТИ вскарабкался на помост и, как и в прошлый раз, поднял руку, призывая детей к тишине. Никто не обратил на него внимания, продолжая оживлённо беседовать между собой, даже кричать что-то товарищам, по каким-то необъяснимым причинам оказавшимся в другом конце зала.
Шло время. Профессора меланхолично наблюдали за отчаянной жестикуляцией Аллерта на помосте, не торопясь прийти к нему на помощь. Дамблдор демонстративно извлёк из складок мантии традиционную ёмкость с лимонными дольками, и щедро предложил профессорам. Снейп скривился, будто директор любезно решил угостить его запеканкой из крысиных хвостиков, Макгонагалл вежливо приняла пару конфеток, но больше брать отказалась. Профессора Флитвик и Спраут так же вежливо захрустели сладостями.
Гарри и сам пожалел, что не захватил с собой чего-нибудь пожевать — хоть какое-то общественно-полезное занятие… Наконец, когда ученикам уже надоело однообразие картины, некоторые изволили поднять свои ясные очи на профессора, который ещё разве что не сплясал на дуэльном помосте, отчаянно стараясь привлечь к себе внимание. Впрочем, возможно, многие потому и заинтересовались жестикуляцией учителя, что решили, будто он собрался развлечь публику танцем. Наконец, когда в зале воцарилось какое-то подобие тишины, Аллерт замер. Когда он попробовал что-то громко и высокопарно объявить, голос ему изменил, сорвавшись на фальцет. Откряхтевшись, и так и не поняв, почему ученики хихикают (хотя всё было до нельзя просто — кряхтел он так, словно в юности брал уроки этого искусства у Амбридж), Аллерт наконец-то обратился к аудитории. Из его долгой и проникновенной речи Гарри понял, что, скорее всего, этот дуэльный клуб постигнет печальная участь предыдущего. Как и обещал, Аллерт «слегка» изменил правила дуэлей. На заклинания дополнительных ограничений, к радости Гарри, наложено не было, но ни о каких чемпионах речи больше не шло. Теперь дуэльный клуб становится просто клубом сражений, за которые победитель не получает ни какого приза, кроме, возможно, нескольких десятков баллов. Те, кто вылетел из прошлого круга, вновь допускались к соревнованию. Но самое противное — что отныне Аллерт не будет называть сражающиеся пары. Он будет называть только одно имя, и любой из присутствующих в зале, если того пожелает, сможет встать напротив названного.