— Может он педофил? — предположил Майкл, запихивая в рот гамбургер.
— Возможно, — согласился Дмитрий, — или мстить решил.
— А может, у него баночка с твоими слюнями разбилась? — предположил Рон, попутно пережёвывая яичницу. — А подойти ещё попросить стесняется?
Гарри мрачно кивнул, стараясь не смотреть на жующих товарищей. А потом он непристойно обругал себя за то, что посетившая его секунду назад идея не пришла вчера за ужином. Если еда и отравлена, то, почему он не может взять другую? На столах было такое изобилие продуктов, что в глазах рябило.
Юноша с интересом потянулся к чему-то жидкому и красному, что с большим упоением наворачивал сидящий неподалёку мексиканец, знакомый Гарри по недавней дуэли.
— Ну, как? — с любопытством поинтересовалась сидящая напротив Гермиона, глядя на то, как Гарри хватает ртом воздух.
— Остро, — признался он, овладевая собой. — Но не лучше оборотного зелья.
— Так, вот с этого места поподробнее! — влез вездесущий Фокс. — Какое ещё оборотное зелье?
Гарри обругал себя ещё нецензурнее за то, что прокололся на такой мелочи, но решение возникшей проблемы не замедлило прийти в голову.
— Это такое зелье, от которого меняется внешность, — великодушно пояснил гриффиндорец, с мрачным торжеством слушая, как закашлялся Рон.
— Это я, в общем, понял, — терпеливо ответил Фокс, — но, по-моему, это зелье редко используется даже аврорами, не говоря уж о пятикурсниках.
— Вообще-то мы шестикурсники, — оскорблено встрял откашлявшийся Уизли.
— Не важно — это всё один пень, — отмахнулся Фокс. — Ну так что?
Майклу с его любопытством и привычкой лезть не в свои дела, была прямая дорога в сыщики. Гарри не смог не улыбнуться, вспомнив момент из фильма, который он когда-то краем глаза видел у Дарсли: в маленькой комнатке сидит какой-то обкуренный уголовник, а вокруг, сметая всё на своём пути, скачет следователь, что-то утробно рыча и дымя сигаретой как паровоз. Потом следователь резко наклоняется к уголовнику, ударяя прямо в лицо последнему ярким светом электрической лампы, и орёт что-то оскорбительное не своим голосом, роняя изо рта сигарету. Почему-то на месте следователя Гарри очень ярко и красочно представился Фокс.
— А что тебя так удивляет? — не меняя выражения лица, осведомился Поттер. — Меня слишком легко узнать на улице, чтобы постоянно разгуливать без камуфляжа.
Американец скользнул быстрым взглядом по шраму на лбу юноши и кивнул, признавая его правоту — не узнать Гарри Поттера было тяжело.
Гарри уже привык, что все таращатся на его шрам, довольно занимательной формы с не менее занимательной историей, так что уже не обращал внимания на то, что кто-то из Авроров постоянно косится на его лоб, пытаясь разглядеть вожделенный объект для наблюдения, прикрытый заметно отросшей чёлкой.
— А чем плохо, когда тебя узнают? — недоумённо воззрился на юношу Олег, оставляя в покое ложку, которую мусолил в руках с того момента, как юноша упомянул про оборотное зелье.
— Кроме того, что все начинают пялиться как магглы на привидение? — уточнил Гарри, заглотив очередную порцию чили.
— Гм… да, кроме этого, — не сдавался русский.
— Возможно то, что у меня кровная вражда с Вольдемортом, — небрежно предположил Гарри, — хотя я, конечно, могу ошибаться, — немедленно заверил он собравшихся.
Последних его слов, судя по всему, никто не слышал. После поминания всуе имени Большого и Страшного в помещениях обыкновенно становится очень тихо. Но не в этот раз. Сейчас все твёрдо решили немедленно обсудить со всеми степень дерзости Гарри Поттера. Начали те, кто сидел ближе всех к нашей компании, а остальные моментально подхватили. В итоге уже через несколько секунд зал наполнился разноязычным шёпотом, выражающим интонации в диапазоне от насмешливых до возмущённых.
— Достаточно веский довод? — невозмутимо поинтересовался Гарри у товарищей, когда основная шумиха улеглась.
Довод был веский, и спорить с ним никто не рискнул.
Не смотря на уверенность, звучащую в голосе, Гарри ещё довольно долго ругал себя за то, что не смог держать язык за зубами. Из процесса самобичевания его вывел голос Гермионы:
— Ну, мальчики, счастливо пофехтовать!
Гарри удивлённо приоткрыл рот.
— А ты? — глупо спросил он.
— Если бы ты изволил послушать, о чём я говорила на завтраке, то знал бы, что у меня до конца недели правоведение вместо фехтования, — отчеканила она. — И тогда, возможно, ты не тратил бы время и силы на глупые вопросы.
Стоящий позади и поэтому слышавший всю эту тираду Майкл, многозначительно присвистнул.