— Я — учитель, черт меня побери, ясно, швах ты пронырливый? — моментально вспыхнул Огрид.
Филч надулся от ярости. Раздалось омерзительное шипение, и неизвестно откуда возникла миссис Норрис. Изогнувшись, она обвилась вокруг тощих лодыжек Филча.
— Топайте отсюда, — сказал Огрид уголком рта.
Гарри не пришлось упрашивать; они с Гермионой припустили прочь. Вслед неслись громкие голоса Огрида и Филча. На повороте к гриффиндорской башне им встретился Дрюзг, но он радостно спешил на крик, хехекая и распевая:
Толстая тетя спала и разворчалась, что ее разбудили, однако распахнулась и пропустила Гарри и Гермиону в общую гостиную, где царило безлюдье и благословенная тишина. Видно, никто пока не знал про Рона. Гарри вздохнул с облегчением: расспросов на сегодня было больше чем достаточно. Гермиона, пожелав ему спокойной ночи, направилась к спальне девочек, а Гарри задержался, сел перед камином и уставился на тлеющие угольки.
Значит, Думбльдор ругался со Злеем, накричал на него вопреки всем своим заявлениям о безоговорочном доверии… Значит, он считает, что Злей недостаточно усердно допрашивает слизеринцев… а может быть, одного слизеринца: Малфоя?
Почему же Думбльдор притворялся, будто подозрения Гарри совершенно необоснованны? Боялся, что Гарри сделает глупость, полезет сам в это дело? Вполне вероятно. Но не исключено и другое: Думбльдор не хочет, чтобы Гарри отвлекался от занятий или от «домашнего задания» с воспоминанием. Или Думбльдор не считает возможным делиться подозрениями насчет одного из преподавателей с шестнадцатилетним мальчишкой…
— А, вот и ты, Поттер!
Гарри подскочил от испуга и выхватил палочку. Он был абсолютно уверен, что в общей гостиной никого нет, и не ждал, что над дальнем креслом вдруг вырастет какая-то огромная фигура. Приглядевшись, он узнал Кормака Маклаггена.
— Я тебя ждал, — сказал Маклагген, не замечая нацеленной на него волшебной палочки. —Наверно, заснул. Слушай, я видел, что Уэсли забрали в больницу. Вряд ли он поправится к матчу. Это же на следующей неделе.
Гарри понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чем речь.
— А… да… квидиш, — пробормотал он, засовывая палочку за ремень джинсов и устало проводя рукой по волосам. — Точно… может и не поправиться.
— А кто будет за него, я? — спросил Маклагген.
— Да, — сказал Гарри, — думаю, да…
Он не мог найти возражений; в конце концов, Маклагген был вторым по результатам отборочных испытаний.
— Отлично, — довольно произнес Маклагген. — Когда тренировка?
— Что? А… завтра вечером.
— Хорошо. Слушай, Поттер, нам надо заранее кое-что обсудить. У меня есть соображения насчет стратегии, они могут оказаться полезными.
— Здорово, — без энтузиазма ответил Гарри. — Завтра, ладно? А то я порядком устал… пока…
На следующий день новость об отравлении Рона быстро распространилась по школе, но, в отличие от нападения на Кэтти, не вызвала большой сенсации. Считалось, что если все произошло в кабинете преподавателя зельеделия, это вполне мог быть несчастный случай; к тому же, Рону вовремя дали противоядие, и дело кончилось благополучно. В целом, гриффиндорцев больше волновал предстоящий матч с «Хуффльпуффома»; многие хотели увидеть, как Заккерайес Смит, Охотник хуффльпуффской команды, понесет заслуженное наказание за свои гнусные комментарии к первому матчу сезона.
А вот Гарри еще никогда не интересовался квидишем так мало. Он буквально помешался на Драко Малфое, при каждом удобном случае проверял Карту Мародера и, бывало, специально шел туда, где находился Малфой, однако ни разу не застал его за чем-нибудь подозрительным. И все же он по-прежнему необъяснимо исчезал с карты…
Увы, времени на обдумывание этой загадки было совсем немного, учитывая тренировки, домашнюю работу и то, что Гарри теперь постоянно приходилось лавировать между Маклаггеном и Лавандой Браун.
Он даже не знал, кто из них надоел ему больше. Маклагген бомбардировал его намеками на то, что как Охранник он куда лучше Рона и что Гарри, увидев его игру, скоро сам в этом убедится; кроме того, Маклагген охотно критиковал других игроков и заваливал Гарри детальными схемами тренировок; Гарри не однажды приходилось напоминать, кто из них капитан.
Лаванда, в свою очередь, постоянно оказывалась возле Гарри и сразу начинала обсуждать Рона, что было не менее утомительно, чем спортивные лекции Маклаггена. Вначале Лаванда досадовала на то, что никто не догадался сообщить ей о несчастье с Роном — «Все-таки я его девушка!» — но потом, как ни печально, простила Гарри его бестактность и теперь горела желанием бесконечно, всесторонне обсуждать чувства Рона, хотя Гарри с радостью бы отказался от такой привилегии.