На мгновение ему показалось, что Маклагген собирается его ударить, но тот лишь скорчил мерзкую гримасу и кинулся прочь, изрыгая проклятия.
Гарри повернулся к своей новой команде. Все ему улыбались.
— Молодцы, — хрипло похвалил он. — Отлично играли…
— Ты просто гений, Рон!
Теперь это действительно была Гермиона; она бежала к ним от трибун. Лаванда Браун с весьма недовольным видом удалилась под руку с Парватти. Рон был чрезвычайно горд и даже, кажется, стал выше ростом; он счастливо вертел головой, улыбаясь команде и Гермионе.
Гарри назначил первую тренировку на следующий четверг, после чего они с Роном и Гермионой попрощались с остальными и направились к Огриду. Морось наконец прекратилась, сквозь облака робко проглядывало бледное солнце. Гарри страшно проголодался; он надеялся, что у Огрида найдется что-нибудь поесть.
— Я думал, что пропущу четвертый мяч, — радостно говорил Рон. — Видели, как хитро Демельза его закрутила…
— Да, ты был просто великолепен, — восторженно распахнув глаза, подтвердила Гермиона.
— Уж получше, чем Маклагген, — с неподражаемым самодовольством сказал Рон. — Видели, как он рванул не туда на пятом мяче? Будто под заморочным заклятием…
К изумлению Гарри, Гермиона вдруг сильно покраснела. Рон ничего не заметил; он был слишком увлечен описанием своих подвигов.
Перед хижиной Огрида стоял привязанный Конькур, громадный серый гиппогриф. Завидев ребят, он повернул к ним свою массивную голову и защелкал острым, как бритва, клювом.
— Ужас какой, — нервно пролепетала Гермиона. — Все-таки он очень страшный.
— Брось, ты ж на нем летала, — отозвался Рон.
Гарри шагнул вперед и низко поклонился гиппогрифу, глядя ему прямо в глаза и не мигая. Через несколько секунд Конькур тоже опустился в поклоне.
— Как поживаешь? — тихо спросил Гарри и подошел ближе, чтобы погладить зверя по оперенной голове. — Скучаешь по нему? Но тебе ведь хорошо здесь с Огридом, правда?
— Эй! — громко окликнул чей-то голос.
Из-за угла хижины выскочил Огрид в большом цветастом фартуке, с мешком картошки в руках. Следом появился огромный немецкий дог Клык; он гулко гавкнул и бросился вперед.
— Отойдите! Он вам щас пальцы… а-а. Это вы.
Клык прыгал на Рона и Гермиону, пытаясь лизнуть их в уши. Огрид секунду постоял, глядя на ребят, потом решительно развернулся и ушел в дом, захлопнув за собой дверь.
— Кошмар! — воскликнула потрясенная Гермиона.
— Не переживай, — сумрачно бросил Гарри, подошел к двери и громко постучал.
— Огрид! Открывай, нам надо с тобой поговорить!
Изнутри не раздавалось ни звука.
— Если не откроешь, мы ее взорвем! — Гарри вытащил волшебную палочку.
— Гарри! — с укором воскликнула Гермиона. — Не будешь же ты…
— Еще как буду! — ответил Гарри. — Отойдите…
Ничего больше он сказать не успел: дверь, как и надеялся Гарри, распахнулась. На пороге стоял разгневанный Огрид. Несмотря на цветастый фартук, выглядел он грозно.
— Я — учитель! — взревел он, обращаясь к Гарри. — Учитель, Поттер! Ты не смеешь взрывать мою дверь!
— Извините, сэр, — ответил Гарри, подчеркнув последнее слово, и спрятал палочку во внутренний карман.
Огрид оторопел.
— С каких это пор ты обращаешься ко мне «сэр»?
— А с каких пор ты называешь меня «Поттер»?
— А-а, очень остроумно, — пробурчал Огрид, — обхохочешься. Поймал старого дурака, да? Ладно уж, входите, маленькие неблагодарные…
Хмуро ворча, он отступил назад и дал ребятам пройти. Гермиона испуганно прошмыгнула в хижину вслед за Гарри.
— Ну? — брюзгливо сказал Огрид, когда Гарри, Рон и Гермиона расселись за огромным деревянным столом. Клык сразу положил голову Гарри на колено и обслюнявил ему робу. — В чем дело? Пожалели меня? Думали, я тут с тоски дохну или чего?
— Нет, — ответил Гарри. — Просто хотели тебя повидать.
— Мы по тебе скучали! — звенящим голосом воскликнула Гермиона.
— Скучали, значит? — фыркнул Огрид. — А-а. Да-да.
Он топал по хижине, заваривая чай в огромном медном чайнике, и все время что-то бубнил себе под нос. Потом наконец шваркнул на стол три большие, словно ведра, кружки с чаем цвета красного дерева и тарелку с каменными кексами. Гарри так проголодался, что обрадовался и этому, и мгновенно схватил один кекс. Огрид сел за стол и принялся чистить картошку с такой свирепостью, как будто несчастные клубни чем-то жестоко ему досадили.
— Огрид, — робко заговорила Гермиона, — мы ведь правда хотели продолжать занятия...